Летописец
Шрифт:
До самой миссии пришлось добираться на старом вертолёте. Встретил его сам отец Курт, священник из Германии. Это был человек высокого роста и атлетического телосложения с коротко стриженными седыми волосами. Лицо его имело бронзовый оттенок, на нём выделялись серые, почти стального цвета глаза.
Отец Курт по-отечески обнял молодого священника и сразу отвёл его в дом, где жили миссионеры. В комнате Актеона находилось только самое необходимое: кровать, тумбочка для личных вещей, стол и стул.
В первый же вечер отец Курт пригласил Актеона к себе, чтобы из первых уст узнать о том, что происходит
– Что подвигло вас, молодого и перспективного священника, – отец Курт кивнул на стол, на котором лежало рекомендательное письмо, – бросить службу в хорошем приходе и прилететь в эту африканскую глушь?
– Возможно, то же, что заставило вас тридцать лет назад приехать сюда и остаться, – уклончиво ответил Актеон.
– Не скажите! У каждого – свои причины, – отец Курт поднялся с кровати, подошёл к окну и зажёг спиртовку, на которой стоял чайник с водой. Актеон, как почётный гость, занимал единственный в комнате стул.
Когда вода закипела, отец Курт насыпал в чайник горсть травяной смеси и залил кипятком.
– Этот напиток, – сказал он Актеону, который с интересом наблюдал за манипуляциями отца Курта, – поможет вам набраться сил. В нём смесь из местных трав, названия растений вам ничего не скажут. Вы скоро сами начнёте разбираться в них, – улыбнулся он. – Но аромат дикой мяты всегда можно уловить.
Пока чай заваривался, отец Курт снова присел на край кровати и повторил свой вопрос: что же привело Актеона в миссию?
Актеон рассказал о том, что так волновало и не могло дать успокоения душе: о человеческой лжи, которая пропитала и отравила всё, к чему прикасался человек, о гордыне, корысти, злобе, о своих безуспешных попытках что-то изменить. Умолчал только об одном – о желании сбежать, скрыться из города, чтобы никогда не видеть Софию. Внезапно он замолчал.
– Вы засомневались в вере? – спросил отец Курт.
Именно этого вопроса Актеон и ждал, и боялся. Потому что он уже знал ответ на него.
– Да, у меня появились сомнения, но… – он не знал, что сказать дальше.
– Вы не первый, кто сомневается в вере, – слова отца Курта несколько обескуражили Актеона. – Это нормально. Раз сомневаетесь, значит, думаете.
– Да, но это несовместимо с саном священника, – возразил молодой человек. – Мы обязаны быть тверды в вере!
Он поднялся со стула и зашагал по комнате из угла в угол.
– Я всегда верил в Бога, – Актеон снова сел, – Разговоры со старым священником в детстве. Позже – учёба в католическом университете. Всё это дало мне уверенность в моей вере. Да, я видел, что люди не совершенны. Но думал, что мне дано исправить это. Только позже я увидел, сколько вокруг лжи и лицемерия. Я тщательно работал над проповедями, хотел донести слово Божие до сердец прихожан. Но мои слова говорились в пустоту. Вера не делала людей лучше! И главное, что я сам принимал в этом участие, значит, и во мне столько же лжи и лицемерия.
Отец
– Хочу понять истину, – просто сказал Актеон и пристально посмотрел в глаза отцу Курту.
Отцу Курту понравилась искренность Актеона:
– Но ведь чтобы найти истину не обязательно лететь за тысячи километров.
– Здесь, в Африке, как утверждают учёные, истоки человечества, – ответил Актеон, думаю, что ответы на мои вопросы именно здесь.
– А как же библейская версия происхождения человека? – улыбнулся отец Курт.
Актеон смутился. Он вдруг осознал нелогичность своей фразы – священник решает проверить выводы учёных о месте зарождения человечества. Получается, что он не верит в Божественное происхождение первых людей Адама и Евы, описанное в Библии.
Отец Курт встал, разлил ароматный напиток по кружкам, одну подал Актеону:
– Осмотритесь, молодой человек. Вам не надо никуда торопиться. Живите здесь столько, сколько вам захочется. Если понравится, оставайтесь. Если не понравится… вы вольны в своём выборе, сами решите, что делать дальше.
– Благодарю вас, отец Курт, – Актеон был признателен священнику за его слова.
– Обживайтесь! И если вам интересно, жду вас завтра вечером на чашку чая. Я с удовольствием поделюсь с вами некоторыми версиями относительно происхождения человека.
– Очень интересно! – воскликнул Актеон.
– Тогда до завтра, – сказал отец Курт. – И спокойной ночи!
– Спокойной ночи! – Актеон чуть заметно кивнул и вышел из комнаты.
С этой первой беседы у двух священников появилась традиция – совместное чаепитие после долгого, напряжённого дня, когда у отца Курта было время и когда он был в миссии.
В миссии был строгий порядок. Каждый знал, что ему делать. Никто никого не принуждал к работе, но все были при деле. Многолетний труд отца Курта не пропал даром.
– Дисциплина – это свобода, – как-то сказал он Актеону, когда тот выразил своё восхищение порядком в миссии. – Не помню, кто из великих это сказал, но эти слова подтверждены годами кропотливого анализа и наблюдений. Я, как рачительная хозяйка, у которой всё разложено по полочкам, не трачу время на поиски нужной вещи. Когда у тебя всё расписано по часам, а то и по минутам, то остаётся много свободного времени, которое можно потратить с пользой.
Само поселение располагалось на берегу небольшой речушки, плотина на которой питала ветряную мельницу. Стационарная электростанция и солнечные батареи с лихвой обеспечивали миссию электричеством.
Актеон был поражён тем фактом, что миссия была полностью на собственном обеспечении и ни в чём не нуждалась. Люди работали на плантациях кофе, чая, бананов, бобовых и картофеля. Плодородные почвы, климат и оросительная система давали возможность снимать по несколько урожаев в год. Хорошие пастбища позволяли держать достаточное количество скота, что тоже давало неплохой доход от продажи мяса и выделанных шкур. Ватусси, или «инсанга» – порода крупного рогатого скота – имела интересную особенность: очень длинные рога, пронизанные системой кровеносных сосудов, которые являлись своеобразным терморегулятором при жаре.