Летописец
Шрифт:
Легко сказать, но я так не умею. Всю жизнь я планировал дальнейшие действия, и все у меня было по расписанию. Ну, как все, частенько судьба подкидывала внеочередной «сюрприз» и мне приходилось перекраивать планы. Импровизировать и фантазировать я начинал только в моменты, когда садился за написание очередного фантастического романа. Но привычка контролировать события, происходящие в жизни, наложили отпечаток и на мои произведения — коллега по писательскому цеху как-то сказал, что у меня слишком сухой стиль написания, а мои герои практичные циники, привыкшие держать руку на пульсе событий. Вполне возможно. Я и сам такой же по характеру, но с тех пор как мага Кост'oнтиса закинули в этот мир, моя жизнь пошла наперекосяк.
Вот сейчас конунг наверняка позвал того старосту из деревни на разбирательство. Если мыслить логически, то я убийца, ведь нет никаких доказательств тому, что в меня метнули топор. Я напал на ваннов сидя в седле, значит, мои действия нельзя квалифицировать как поединок. Это не убийство, а карательная акция. На Земле меня бы в лучшем случае закрыли пожизненно, мотивируя тем, что я превысил допустимые пределы самообороны. К тому же я сидел на коне и мог легко сбежать от опасности. Но тут совсем другое дело. У ваннов мужчины не убегают, а бросаются в бой. Если столкнутся два вождя на поле битвы, то побеждает тот, у кого остался хотя бы один воин. И совсем неважно, что сами вожди перешли в загробный мир, главное то, что один из его сторонников первым донес весть домочадцам вождя о смерти противников.
Вот как тут можно что-либо планировать? Я не знаю мыслей конунга. Я не понимаю политических раскладов и обстановки в городе. Я совершенно не представляю, что могут сказать ванны о действиях чужака. Ведь если бы Цуц-йорд убил этих воинов, то разговор был бы одним, а то что свободных ваннов лишил жизни колдун, то на это событие могут взглянуть под другим ракурсом. У Аль-йорда появилась прекрасная возможность избавиться от меня на законном основании, и никто не скажет ему что он неблагодарный.
В детстве я хорошо играл в шахматы, и привычка продумывать действия на много ходов вперед часто помогала мне во взрослом состоянии. Проблема в том, что тут не игра, и ценой ошибки может стать моя жизнь. А я без магической защиты и любой удар заточенной железкой отправит меня в небытие.
Вот как спрогнозировать действия конунга? Сказать что я хороший? Он не поверит. Аль-йорд вообще никому не верит. Порода у него такая — недоверчивая. Вот и сейчас он сидит и задумчиво смотрит на меня. Видимо взвешивает «за» и «против». А мне ничего не остается, как расслабиться и ждать очередную пакость судьбы, и только после выявления всех нюансов начать действовать. Смысла планировать операцию по спасению себя любимого не вижу. Как показала практика, у меня наступил период жизни, когда решение стратегических задач приходится откладывать на потом. Выражаясь шахматной терминологией, идет блиц-турнир, — кто быстрее сориентируется в быстро меняющейся жизненной ситуации, тот и выживает, а долго думающие гроссмейстеры выбывают из соревнования. А я любил продумывать на много ходов вперед и переучиваться сложно.
Конунг встал из-за стола и подойдя к двери, что-то приказал подручному. Почти сразу в комнату вошла знахарка Мида с моим посохом. Аль-йорд взял его в руки, и медленно приблизившись к столу, передал артефакт мне. Когда мы оба прикоснулись к нему, конунг произнес:
— Сейчас ты меня понимаешь?
— Да.
— Хорошо, — удовлетворительно кивнул Аль-йорд. — Ведун сказал что ты уйдешь из наших земель через несколько зим. Боги возлагают на тебя большие надежды и не мне противиться их воле. Я благодарен тебе за спасение от земляного дракона, но пока приблизить тебя к себе не могу. Свободные ванны не поймут меня. Ты чужак. Ты не понимаешь наших речей и не знаешь обычаев.
— Я был верхом на обученном коне, а если умеешь бить с седла, то удар получается гораздо сильнее, — возразил я. — В вашей стране мало магии. Мне приходится экономить, чтобы потом не остаться беззащитным. С тех пор как мы покинули древние камни и сели на дракар, я ни разу не использовал магию.
— Ведун сказал, что ты захочешь вернуться туда, — кивнул конунг. — Я согласен с твоим решением и дам тебе коня, рабыню и раба, но есть одно дело, которое придется решить.
— Какое именно дело?
— Люди из поселения ивергов посчитали смерть тех воинов на дороге колдовством. Они будут возмущаться, и требовать доказательства того, что битва была честной, — «обрадовал» меня конунг. — Я хочу спросить, ты сможешь так же разрубить человека на две части?
— Если я буду на том же вороном, то можно повторить, — задумчиво произнес я.
— Почему именно на вороном? Он же не жеребец!
— Это дестирэ — специально-обученный для сражений конь. Он знает команды и легко выполняет мои приказы. Если знать, как им управлять, то сидя в седле можно стать очень опасным противником для пеших воинов, — заверил я и тут же осекся. Не знал, что я ко всему прочему стал хвастуном.
— Это хорошо, — кивнул конунг. — Завтра три воина из того поселения выйдут против тебя. Ты должен их победить так же быстро, как предыдущих. Надо разрубить хотя бы одного из них от плеча до пояса, чтобы никто не усомнился, что это был честный бой.
— А это ничего, что первый убитый мною воин не знал чего от меня ожидать, в то время как эти трое понимают, с кем имеют дело?
— Покажи, что ты, прежде всего воин, и только потом колдун, — пояснил Аль-йорд. — Ванны должны видеть в тебе берсерка и забыть о том, что ты кидаешь огненные шары. Только так они примут тебя.
— А разве три новых трупа могут порадовать жителей поселения? Ведь у вас наверняка существует кровная месть, — выразил сомнения я. — Если в открытом бою они не смогут меня одолеть, где гарантия что они не стрельнут из-за угла?
— Ты боишься? — изобразил удивление конунг.
— Опасаюсь, — усмехнулся я. Думаю, не стоит уточнять, что эта идея с тройным поединком меня сильно напрягает. — Мне придется платить виру, а местных денег у меня нет.
— Я выделю тебе серебро из твоей доли добычи, — утешил Аль-йорд. — Мясо земляного дракона чего-то стоят. Ведун сказал, что если обработать шкуру, то из нее получится одежда крепче, чем кольчуга. Я распоряжусь, чтобы тебе дали отрез. Но это только после твоей победы. В завтрашнем поединке ты будешь в том же, в чем был сегодня…
— Я не понял, они будут нападать на меня по очереди или все сразу?
— Я уверен, что они предпочтут второй вариант, — сказал Аль-йорд. — Но ты будешь на вороном. Я дарю тебе его без всяких условий, хотя, если ты сможешь укротить гнедого, то и его сможешь забрать.
— С чего такая щедрость? — полюбопытствовал я.
— Это было мое слово. После третьего покалеченного конюха, я пообещал отдать этого злобного жеребца любому, кто оседлает эту скотину. Даже Цуц пытался, но после неудачи хотел отрубить ему голову, — с усмешкой сказал конунг. — А мне этого жеребца подарили в знак уважения. Наверное, рассчитывали на то, что я сверну себе шею. Тонкий ход. Вроде как подарок ценный, а на самом деле ничего не стоит. К тому же после могут пустить слух, что если я не справился с жеребцом то, как могу управлять племенами?