Летописи Арванды. Легенды спящего города
Шрифт:
Что жгут огнем сквозь пыль и тленье ее прекрасные глаза —
Эллина умерла от оспы, портрет же писан до того,
Как пятен сизая короста обезобразила лицо…
Но триста лет уже — доныне тлен черной воли не смирил —
Ее душа живет в картине, завидуя и мстя живым…
Чтобы разрушить злые силы, мы с графом вынесли портрет —
И на могиле у графини сожгли, молясь, чтоб чистый свет
Омыл озлобленную душу, очистил в памяти людей,
Чтоб сон живущих
«Ах, дедушка… Какой ты храбрый, ты пережил такой кошмар —
Но не поддался чувству страха, а ведь ты слаб и слишком стар…»
«Нет, дети, было очень страшно, я вовсе не храбрец, увы…
Но знаю я, все в Божьей власти — жизнь или смерть, и чары, сны…
Я верю, что Господь не бросит того, кто искренней душой
В молитве о спасенье просит — я в вере нахожу покой…
Но вы мне так и не сказали, где я сейчас… и почему
Я лишь детей вокруг встречаю — где взрослые, я не пойму?..»
«Но мы одни здесь — только Ангел приходит каждый день сюда,
Он ласков… и играет с нами… он с нами был в тот день, когда…
Но… мы не помним, мы забыли… Нет, помним — музыка звала…
В каком-то городе мы жили, но музыка нас увела…
И мы бежали по долинам на звук мелодии ее,
Она игрою нас манила, она сказала — можно все…
Нам разрешат играть и бегать, есть сладости, когда хотим —
Не будет никаких запретов, мы даже к птицам полетим…
Да! Мы стояли у обрыва — мелодия все вдаль звала,
Но нас от пропасти закрыли два светлых ангельских крыла…
И вот мы здесь, но мы не знаем, что это — небо иль земля…
Мы счастливы, поем, играем — здесь дом, любимые друзья…
Нам, самым старшим, восемнадцать, мы подсчитали — сорок лет
Живем здесь, но не поменялись мы ни на день, здесь время нет…
И мы не помним жизни прежней, родителей, семью и дом,
Имен, названий — безмятежно мы в светлом городе живем…»
Старик молчал в оцепененье, недавний вспоминая страх,
И Циркача в ночном ущелье, когда в безволии смятенья
Увидел тьму в его глазах…
Он вспомнил дивный голос флейты, что обещал покой и сон,
Ночлег и ужин, капли света… Камин, заботливо согретый
Участья дружеским теплом…
И вспомнил сцену у обрыва, зловещий шепот, страшный взор…
Слова, что тайный смысл хранили, неясный, но непримиримый
Противников извечных спор…
Вокруг него светило солнце, играли малыши в саду,
А старшие в заречных плесах ловили рыб сине-белесых,
В воде затеяв чехарду…
Они в неведенье счастливом живут который год подряд…
Но где-то город их родимый, в грехе перед людьми повинный,
Детей
…Три дня минуло незаметно, закат вечерний заалел —
Вдруг в искрах золотого света, благословя детей приветно,
Пресветлый Ангел к ним слетел:
«Приветствую тебя, Григорий, мне ведом путь твой и дела —
Отринув грех, Господней воле открыл ты душу и уста…
И все, что совершил ты ране, тебя терзает каждый час —
Раскаянье твое слезами сочится из уставших глаз…
Ты искупаешь покаяньем по воле собственной своей
Свои грехи… Ты утешаешь участьем страждущих людей —
И внял Господь твоим молитвам, отныне прощена душа,
Что милосердию открыта, истоку света и добра.
Не сокрушайся сердцем боле, Господь очистил грех и чад,
Что ты избрал когда-то долей, и все, в чем был ты виноват…
Иди же с миром — там в долине тебя ждет дом, цветущий сад,
Они навек твои отныне — я проведу тебя назад.
Но если все, что ты здесь видел, тревожит состраданьем грудь,
Решишь помочь их горькой жизни — то ступишь на теринстый путь!
Я расскажу тебе, как Город за тяжкий грех наказан был,
Наказан дьявольскою волей — за жадность и обман над ним…
Часть третья: КРЫСОЛОВ
Как много серебра и злата лежит в хранилищах Фарго,
Оружия, одежд богатых, в амбарах — специи, зерно.
Портовый город вел торговлю и пошлину с судов взимал,
Что занимались рыбной ловлей иль проплывали мимо скал.
Как крепость город неприступен, и тяжелы его врата —
Но никогда воротин срубы не открывались тем, кто стар…
Да, старый, нищий и убогий не мог войти в врата Фарго,
И им, уставшим от дороги, лишь горе было суждено —
Ни хлеба, ни воды, ни денег вовек никто из горожан
Не дал тому, кто стар и беден, кто к милосердию взывал…
Фарго берег свои богатства, благополучие и сон —
Сверкало города убранство, и несся вдаль оружья звон.
Ни раз, ни два у врат закрытых поутру мертвые тела
Страж находил — в глазах открытых застыла горькая мольба…
Господь терпел, давая время одуматься и грех понять…
Но Город ни во что не верил, о бедах не желая знать.
Я был у них… К душе взывая, напомнил им о том пути,
Что в вечный сумрак или к раю всем людям предстоит пройти…
В пустой, немыслимой гордыне отринули господний щит —
Так люди бедные решили, что золото их защитит.
Там, где гордыня, там и дьявол… Он сам решил их испытать —