Летучие образы (Истинные звезды)
Шрифт:
— Да, конечно, — ответила Даная, думая о пляже в лунном свете, мерцающих волнах и графической четкости пальм на фоне черно-синего неба, представляя Галу-Розу в белом платье, исчезающей в сияющих зеленых сумерках. Она почувствовала знакомый прилив энергии, но на этот раз было и еще что-то — какой-то новый опыт, новое знание, то, чего не было раньше, и это найдет свое место в ее работе. Не было ни единой эмоции, ни единого эпизода, которые она не могла бы трансформировать и использовать в своей работе. То, что она испытала прошлой ночью с Виком, только дополнит и обогатит те образы, которые она создает.
Нет сомнений, думала
Даная чувствовала себя виноватой, когда, свежая после душа и объятий Вика, она наконец-то появлялась к завтраку в полдевятого. Конечно, они провели все ночные съемки, сначала засняв закат солнца, потом — сумерки, потом — темно-синюю звездную ночь, сидя вокруг маленького костра, который заботливо организовали служащие отеля, потягивая шампанское и ожидая, когда рассвет мягко коснется горизонта. И она поймала тот самый момент, когда Гала-Роза, словно наяда, в летящем жемчужно-сером шифоновом платье, которое легкий рассветный бриз заворачивал вокруг ее тонкого, стройного тела, поднимала к небу лицо, мягко освещенное золотистым, нежно-персиковым цветом первых лучей солнца, и напоминала само порождение рассвета. После такой работы, Даная знала, успех был у нее в кармане, и что бы она ни сделала потом, это было спуском с вершины, но она продолжала работать, фотографируя на пустынных пляжах и у водопадов в джунглях, делая радостные снимки, искрящиеся солнцем и цветами, которые обещали в подарок сияющий солнцем, блистающий, лучший мир, призванные оживить холодные зимние страницы «Вог» радугой красок и жизни.
Не обращая внимания на понимающие улыбки и взгляды группы, каждый вечер она обедала с Виком, желая узнать его и понять. Было бы ошибкой не узнать по-настоящему мужчину, который настолько захватил ее, к которому так влекло, — и ей нужно было постичь его во всех измерениях и в качестве единого целого, того, что представлял собой Вик Ломбарди.
— Расскажи о себе побольше, — просила она настойчиво, когда они, как обычно, потягивали перед ужином шампанское.
Он лениво глянул на нее.
— Что еще можно рассказать? — спросил он, думая, как прелестно она выглядит в этом платье желтого шелка со свободно падающими бронзовыми волосами.
— Каким ты был, когда был маленьким мальчиком? — настаивала она.
— Думаю, таким же, как и любой другой мальчишка нашего квартала — всюду совал свой нос, — отвечал он с усмешкой.
— Нет, в самом деле? Я имею в виду, какие у тебя были цели, желания, стремления?
— Все мои желания сводились к тому, чтобы съесть огромный сандвич от Эмилио Дели — телятина, сосиски и перец, и чтобы это случалось как можно чаще. Хочу сказать вам, дамочка, что это был необыкновенный сандвич!
— Хорошо, хорошо! — восклицала Даная, смеясь. — Сдаюсь! Больше никаких вопросов.
— Ну, тогда моя очередь?
— Что ты хочешь знать? — поинтересовалась Даная, выпрямляясь в кресле и стараясь выглядеть серьезнее.
— Каковы твои цели и стремления? — прищурив глаза, спрашивал Вик, потягивая шампанское. — Расскажи, — настаивал он, видя, что она колеблется. — Ты никогда не говорила о себе. Приоткрой завесу.
—
— А о целях? Об этом ты тоже могла бы рассказать мне, — сказал он, беря ее за руку, — потому что ты излучаешь это, как огонь маяка. Ты очень целеустремленный, преданный своему делу человек, Даная Лоренс. Просто я хочу знать…
Затаив дыхание, она ждала, что же он скажет, что он хочет знать, но он не продолжал, просто сидел и потягивал шампанское.
— Да, я — очень целеустремленный, преданный своему делу человек, — серьезно ответила она, наклоняясь к нему. — И у меня есть для этого данные, Вик. Мне двадцать семь, и в этом суровом бизнесе я дошла до вершины. У тебя есть хоть малейшее представление, чего это стоит, чтобы оставаться там? Хорошо, итак, в этом году — успех, но разве ты не понимаешь, что я все время должна идти вперед, пытаться использовать все хитрости и приемы мастерства, постоянно продумывать новые идеи, каждый раз, сталкивая с пьедестала победителя, чтобы самой занять это место в следующем году.
— Я понимаю, — серьезно ответил он. — Просто я хочу знать…
— Да?
— Стоит ли это того? Фотографии моделей, — пожал он плечами, — развлечение, да. Но это — пустое, поверхностное, сиюминутное, проходящее шоу. В конце концов, Даная, вы всего-навсего лишь продаете платья женщинам, которые с легкостью могут просто пойти в магазин и выбрать их. Я имею в виду, а где же удовлетворение от работы? Что ты получаешь от такой работы? Кроме, конечно, полагаю, хороших денег и собственного имени, напечатанного маленькими буковками на страницах «Вог»?
— Это большие буквы, — зло парировала Даная, — и мой талант чертовски хорошо оплачивается, Вик Ломбарди.
— Уверен, что это так, — вздохнул Вик. Взяв ее руку, он перевернул ее ладонью вверх и нежно поцеловал. — Уверен, что это так, дорогая Даная, и ты стоишь этого. Я не умаляю твой несомненный талант или твой ум, но как бы то ни было, мое чтение журналов ограничено «Таймом», «Ньюсуиком», «Экономистом», когда мне удается заполучить его, а время от времени — «Джейнс Дефенс уикли». И позволь сказать тебе, что чаще всего фотографии из «Джейнс» — это сделанные со спутников снимки атомных подводных лодок или последние модели засекреченных самолетов, заснятые скрытой камерой. Но это не из вашей области.
— Никогда? Никогда не читал «Таун энд кантри», «Харперс базар», «Татлер Хорнерз» и «Куин»?
Выражение невообразимого удивления на ее лице заставило его рассмеяться, и Вик испытывал сожаление, что поставил ее в неловкое положение, но все же ей следовало знать, что мир намного шире, чем фотографии моделей одежды.
— Сколько стоит такая маленькая экспедиция, как ваша? — спросил он, подливая себе шампанского.
— Много. И еще все шампанское, что я могу выпить.
— За свое шампанское я должен платить сам.
— Ты играешь не в ту игру, Вик Ломбарди, — возразила она.
— Забавно, но то же самое я сейчас подумал о тебе. Было больно, что о ее работе он думал, как о банальной и незначительной, но Даная пыталась дать всему объяснение, убеждая себя, что он пришел из серьезной жизни, где снимки означали выхваченные эпизоды жизни и смерти. Как она могла ожидать, что он поймет и оценит ее успех… А она имела успех там, в реальном мире Нью-Йорка, где это кое-чего стоило. Какое-то время они сидели молча, а потом Даная сказала: