Летучий корабль
Шрифт:
18. Про любовь и дружбу
Когда я сейчас вспоминаю нашу островную жизнь, она, как это ни странно, напоминает мне Хогвартс. Да, можно сказать, что это довольно неожиданное сравнение, но это так и есть. Только почти все здесь учатся на Слизерине. И все уже явно вышли из школьного возраста. Бородатые и бритоголовые, кряжистые и худощавые, увешанные оружием, как на костюмированном празднике, или традиционно обходящиеся только палочками и не признающие ничего иного, скандалящие и отпускающие шутки в таверне Вудсворда, быстро ссорящиеся и бурно мирящиеся — они порой напоминают мне детей, злых, балованных, своенравных. А деканом у них по-прежнему Снейп-Довилль. Что до остальных факультетов… Наверное, из меня, Рона,
Впадаем ли мы в детство от этой скученности, оттого, что вся жизнь проходит на глазах у всех — на пристани, в стоящих довольно близко друг к другу домах, на плацу, в таверне? Теперь, когда народу на острове становится действительно много, я все лучше понимаю то, о чем говорила мне Кейт. Да, наверное, в самом начале островной жизни все это и могло выглядеть романтично, как самое настоящее приключение — они осваивали остров, забирались вглубь мангровых зарослей, замирали, увидев диковинных фламинго, или фрегатов, пытались поймать больших попугаев ярких расцветок. Но сейчас, когда эта новизна уже давно позади, а те, кто прибыли сюда из Азкабана, похоже, как-то меньше расположены понырять в погоне за разноцветными рыбками или полюбоваться причудливой веткой коралла, я чуть ли не физически ощущаю, как в самом воздухе острова начинает скапливаться агрессия, прорывающаяся то неожиданно вспыхивающими перепалками, то драками, то серьезными травмами во время учебных поединков, когда кто-то, не заметив, переходит границу. То, что поначалу казалось мне никчемной муштрой команды, теперь видится вполне обоснованной необходимостью — Довилль, Малфой, а теперь еще и сэр Энтони, похоже, ставят себе цель с утра вымотать всех так, чтоб сил на глупости не оставалось до самого вечера. Думаю, именно отсюда и это странное пристрастие к маггловскому оружию — чтобы пользоваться им, надо приложить силу, и получасовой поединок физически измотает тебя так, как ни одна магическая дуэль.
В тот вечер, когда происходит мое повторное знакомство с Драко Малфоем, я внезапно осознаю, что же еще, помимо разлитых в воздухе агрессии, угрозы и недружелюбия, так тяготит меня в жизни на острове. Я практически никогда не бываю один, да что там один, вокруг меня постоянно присутствует масса людей, которым что-то от меня нужно — присмотреть за печью, разнести заказы, отдать распоряжение, придраться к чему-нибудь, поныть, наконец. За последнее целиком отвечают Нев с Роном, видимо, изводящие друг друга целыми днями жалобами на жизнь и нелегкую долю корабельных рабов, а глубокой ночью, если, разумеется, они еще не спят, горестно рассказывающие мне, кто и что им сказал и как при этом посмотрел. По крайней мере, Рон не затрагивает тему Гермионы… Ко всему прочему Нев еще и решил, что жить вместе с нами ему будет удобнее, так что после установки третьей кровати посреди хижины и так небольшое пространство стало напоминать ночлежку. Но я, привыкший к абсолютно лишенной удобств жизни, воспринимаю это совершенно спокойно, не ощущая нашу скученность как тяжесть, постоянно давящую на плечи. И, как это нередко и случается, понимаю, чего же мне недостает, совершенно внезапно, когда Драко, с которым мы пару минут сидим на пороге
– А пойдем прогуляемся.
– Куда? Темно уже.
Меня несколько удивляет его предложение, ночь накрывает остров практически мгновенно, так что без факела далеко нам не уйти, даже несмотря на то, что у Драко есть палочка — света от обычного Люмоса слишком мало, а расходовать силы на более мощное заклинание, согласитесь, ради какой-то прогулки несколько обидно, пусть даже ты и зовешь пройтись с тобой до дальнего пляжа бывшего героя магического мира.
– Засветим что-нибудь, — беспечно говорит Драко.
Мы некоторое время молча идем в сторону пляжа, и я вдруг понимаю, что ужасно рад. Рад, что ушел хоть куда-то из маленького круга, очерченного нашим домом и таверной, от беспросветных разговоров с Невиллом и Роном, от необходимости объяснять им, почему это у меня вдруг выдался свободный вечер и отчего я провожу его не с ними, а с бывшим слизеринским принцем. Может быть, потому что мы оба бывшие — бывший герой, бывший принц… Хотя его папенька сегодня кричал на всю таверну, что у его сына прекрасное будущее. Пока что у Драко, как мне видится, только одна перспектива — стать королем обезьян на этом острове, но вслух я об этом не говорю.
Я не знаю, о чем мне можно спрашивать его, и он тоже поначалу осторожен и немногословен. Но он пришел благодарить, хотя я и не вполне понимаю, за что. И он продолжает это делать.
– Драко, хватит, — наконец, не выдерживаю я. — По-твоему, я должен был стоять и смотреть, как твой отец убьет Вудсворда, или как они изувечат друг друга на глазах у Кейт? Все равно же непонятно, что теперь делать. Вудвсорд вот таверну закрыл.
Драко неожиданно смеется.
– Между прочим, ты даже не представляешь себе, какая это катастрофа.
– Никто не напьется хотя бы один вечер? Не станет орать спьяну песни и лезть драться? Девицы в борделе сойдут с ума от бессонницы?
– Гарри, — младший Малфой смотрит на меня, улыбаясь моей непонятливости, — ты не думал, что если таверна закрыта, то большинству здесь просто банально негде есть? Если бы мы с тобой пошли в другую сторону, ты бы увидел, что половина народу сегодня вынуждена устроить барбекю за своими домами, а другая половина, только увидев на таверне надпись «закрыто», пообрывала все фрукты с деревьев в радиусе пятидесяти метров.
– Значит, у них разгрузочный день, — философски замечаю я, вспоминая тетю Петунию, периодически трагически объявлявшую о наступлении подобной катастрофы в жизни Дадли. Так как у меня все дни в то время были разгрузочными, я особо не горевал.
А Драко вдруг совершенно серьезно продолжает:
– Я сам не знаю, что теперь делать. Отец как с цепи сорвался. На себя бы лучше посмотрел. Знаешь, как я завидовал Тео и остальным, пока их родители сидели в Азкабане? Нет, серьезно — никто тебя не трогает, никто ни во что не лезет.
– А ты с отцом живешь?
Я вижу, как огонек зажигалки бросает теплый отсвет на его лицо.
– Ты что? Да я бы утопился. Я с Тео. Он теперь тоже от папаши прячется, ну он же…
– Из-за Лиз?
– Ты только не говори никому.
– Брось, это и так совершенно очевидно. Думаю, сэр Энтони уже давно все заметил.
– Да, — мечтательно говорит Драко, выдыхая дым в бархатное южное небо, — бывший Упивающийся смертью, убийца магглов, один из ближнего круга… сэр Энтони. Да у него случится удар, если он узнает, что у Тео тут роман с девчонкой, для которой мы все чуть лучше шаманов или приверженцев культа Вуду, но ничем не превосходим обычных уголовников.
Я мог бы возразить ему, что вот он же связался с дочкой трактирщика, что ему, аристократу, вовсе не пристало. Но я предпочитаю промолчать.
– Тео мне весь мозг просверлил, что да как теперь будет.
– Теперь ты ему посверли.
Мы некоторое время бредем вдоль кромки воды при свете слабого Люмоса его палочки. Драко, похоже, тоже еще не решил, стоит ли ему со мной откровенничать, но так как я невольно оказался приобщенным к его тайне, поговорить ему явно хочется.
– Ты, наверное, думаешь, что я…ну, что Кейт — это просто так. Потому что на острове мало девчонок и все прочее…