Летучий самозванец
Шрифт:
— Дурацкая идея, — фыркнула я. — Все, кто принял лекарство, живы, а Самойлов умер. Или… Марфа с Игорем тоже…
— Что ты! — вздрогнула Катя. — Я не хотела никому причинить зла! Не знала, что задумал Зарецкий, не слышала, как в нашу каюту заходили посторонние, и насторожилась лишь тогда, когда Василий открыл коробку, а там всего одна таблетка. Смотрю на Самойлова и понимаю: нужно использовать этот шанс! Ему надо сейчас пилюлю на глазах
— Очень глупо! — сказала я.
— Я нашла бы лучшие аргументы, — оправдалась Самойлова.
— И ты так повела разговор, что Василий Олегович принял отраву! Онто считал, что глотает спрессованный сахар!
— Ага, — весело отозвалась Катя. — Зато сиротам больше ничего не грозит!
Я подавила желание стукнуть Катерину по башке подносом.
— Значит, ты богатая вдова и летишь в НьюЙорк?
— Скажем так, женщина со средствами, — поправила Самойлова. — Прощай, Россия, больше не вернусь. Я купила небольшой дом в, так сказать, одноэтажной Америке, хочу осесть в захолустье.
— А как же приют? — не успокаивалась я.
Катя отхлебнула кофе из стаканчика.
— Много лет я заботилась о чужих детях, устала. Интернат закрыт, у меня не хватает сил на девочек, да и здоровье пошатнулось!
— Зачем ты рассказала мне правду? — прошипела я.
Катя аккуратно вытерла пальцы салфеткой.
— Ты сидела с таким видом, словно находилась около кучи дерьма. Обидно мне стало. Я спасла мир от шантажиста и педофила, мне, похорошему, положена награда, а не презрение. Не о себе думала, о бедных девочках!
— Прошу внимания, — заговорило радио. — Через несколько минут наш самолет начинает посадку, просьба к пассажирам не покидать свои места и пристегнуть ремни.
— В хорошей компании время пробегает незаметно, — констатировала Катя.
— И ты не боишься, что я побегу с заявлением в полицию? — протянула я.
Самойлова усмехнулась:
— Полиции НьюЙорка до меня дела нет, а в Москве я больше никогда не появлюсь. Кстати, в России остались мои приятели, они мне помогли без проблем получить гринкарту, весьма влиятельные люди. И что я тебе рассказала? Не помню! Зря ты не хочешь со мной дружить! Впрочем, теперь это уже не имеет значения, мы будем жить в разных странах. Просто… мне неприятно выглядеть в твоих глазах сволочью.
Колеса самолета
Аэробус заглушил мотор, пассажиры начали вставать. Катя схватила меня за плечо:
— Да! Совсем забыла! После кончины мужа я обнаружила в его сейфе несколько интересных документов. Хочешь узнать, что произошло много лет назад между Юрой и его сестрой Таней на Пятой Радиальной улице?
— Нет, — быстро ответила я. — Чужими секретами не интересуюсь!
Катя засунула в карман моей куртки небольшой прямоугольник из глянцевого картона.
— Вилка, ты мне правда нравишься, спрячь мою визитку и знай: никому, кроме тебя, я не открою тайну Шумакова. Если тебе станет любопытно — звони. А для остальных мой рот на замке. Поверь: на свете больше хороших людей, чем плохих, и я принадлежу к первым! Ну! Чмок!
Я не успела опомниться, как Катя, поцеловав меня в щеку, ушла.
Из лайнера я выбралась последней и оказалась в хвосте соотечественников, державших в руке паспорта. Прямо передо мной стояла пожилая дама с крохотным йоркширским терьером. Собачка безостановочно злобно лаяла на другую женщину, полную блондинку в многочисленных ожерельях.
— Фу, Муся, фу, — твердила хозяйка. — Да что с тобой случилось, перестань! Не подумайте ничего плохого, Мусенька ласковая собачка!
Поскольку последняя фраза была, без сомнений, адресована мне, я улыбнулась и вежливо сказала:
— Многочасовой перелет утомит любого, у песика просто сдали нервы!
— Муся почемуто невзлюбила мою соседку, — заговорщицки прошептала старушка. — Мы познакомились в самолете, очень хорошая женщина! Но Мусенька злится! Фу, фу, как не стыдно, лаешь на достойного человека.
Продолжая укорять собачку, дама прошла пограничный контроль. Я посмотрела ей вслед. Катя Самойлова права в одном: хороших людей на свете во много раз больше, чем плохих, но если пес когото невзлюбил, может, и хозяину тоже не стоит доверять этому человеку.