Летучий замок

Андрей Коткин

Цирк встретил молодую пару громким маршем и людским гомоном. Подруги вовсе не соврали Марии, Самсон и в правду, был невероятно популярен у публики, посмотреть на его невероятные силовые трюки собрались многие. Люди громко переговаривались, стараясь перекричать общий шум, отчего в огромном круглом зале было даже немного неприятно находиться.

К счастью, само цирковое представление не задержалось намного от заявленного в афишах срока, и вскоре уже конферансье в черном элегантном фраке объявлял первый номер. Все разговоры в зале постепенно стихли, и на арену высыпала труппа гимнастов.

В самом деле, великолепная программа! Максим смотрел номер за номером, и все время примерял показанное артистами на арене

на себя. Интересно, а он, разумеется, после наложения всех своих усиливающих и ускоряющих конструктов смог бы повторить эти трюки? По всему выходило, что отнюдь не каждый! А уж эти замысловатые упражнения воздушных гимнастов на тоненьких трапециях высоко-высоко, под куполом цирка, и вовсе заставляли замирать дух.

Но вот духовой оркестр вновь заиграл бравурный туш. На арене начиналось основное действо, собственно и приведшее большинство людей в этот зал. Усатый здоровяк Самсон, в полосатом гимнастическом трико, вышел на арену, рассыпая воздушные поцелуи в направлении машущих ему со всех сторон дам. Нашего героя неприятно кольнуло, что и его подруга с азартом включилась в это женское неистовство, высоко подпрыгивая на месте и крича:

– Уи-и-и! Самсон! Ты лучший!
– Отчего-то вспомнились обезьянки, выступавшие несколькими номерами ранее.

Атлет на арене меж тем приступил к выполнению своего номера. Он поднимал огромные гири и штангу с двумя черными круглыми шарами на концах, катал по рукам и груди чугунные шары и принимал в паузах между подходами к тяжелым снарядам самые выигрышные позы. Маша, настолько впилась ноготками в руку своему спутнику, что у того остались глубокие полулунные отпечатки на коже. Наконец, наступил финальный трюк силача. Коверные вытащили на арену несколько довольно массивных на вид отрезков цепей. Конферансье вновь вышел на середину, закричав:

– Уважаемая публика! Наш силач, месье Самсон, желая доказать, что у нас, на арене все делается честно, без всякого обмана, приглашает любого желающего убедиться в реальном весе его снарядов выйти сейчас на сцену.

Парочка типов из первых рядов, словно ждала этого момента, принялась пропихиваться мимо сидящих, чтобы добраться до круга с опилками. Максим скосил взгляд на Машу, все еще пожирающую глазами силача в обтягивающем трико и тоже решительно поднялся со своего места.

– Маша покарауль, пожалуйста, мою шинель. – Скинул он ей на руки свою верхнюю одежду, оставаясь в одном студенческом кителе.

– Ты куда? Максим, не позорься! – Высказанный шепотом крик души его девушки был слышен, казалось, за несколько рядов отсюда.

Только Артемьев уже «закусил удила». Значит. «Самсон, ты лучший», а ему «не позорься»?

На арене, меж тем, двое успевших выйти туда до него, пытались поднять гири и один из чугунных шаров. Не сказать, чтобы у них совсем ничего не получалось, дядьки вышли здоровые, но вот легкости, продемонстрированной цирковым атлетом, не было и в помине.

Меж тем, наш герой тоже протолкался к своей цели, перелез через бортик и ухватился было за ручку гири, остававшейся еще свободной от внимания этих двух тоже мнящих себя силачами. Внезапно пришла мысль, что при таких упражнениях одежда ведь и по швам может пойти от натуги. А у него дополнительно еще напрочь отношения с продавщицей подобной формы испорчены. Отпустил гирю, так и не стронув ее с места, отошел к бортику, принялся расстегивать китель. Публика, как оказалось, пристально наблюдавшая за ужимками на арене самозваных проверяющих начала похохатывать.

– А ты совсем догола разденься! Тогда точно от земли ее оторвать сможешь! – Крикнул с места какой-то шутник, вызвав шквал гогота и подав пример еще десятку шутников калибром поменьше. – И внимание дам тем самым себе обеспечить точно сможешь.

Сам Самсон, как и конферансье, отошли в сторону и со стороны тоже с интересом следили

за разворачивающимся представлением.

Максим на насмешки особого внимания не обращал. Под кителем у него не нижняя рубаха была, как у большинства, которую на публике демонстрировать было бы действительно несколько опрометчиво, а вполне себе черная вышитая рубашка с воротником – стоечкой из натурального шелка. Он же не просто так погулять вышел, а на свидание с девушкой отправился.

Снова вернулся к ожидавшему его снаряду. С наложенными заклинаниями гиря воспринималась совершенно пустотелой имитацией, хотя, на самом деле, весила вполне прилично. Качнул несколько раз, разгибая руку гирей над головой, поменял руку, повторил. Ехидные комментарии публики прекратились. Впрочем, чтобы что-то доказать своей девушке, подобного упражнения было явно недостаточно, сам Самсон гири скорее в качестве разогрева публики использовал. Пошел по порядку: штанга - поднял для порядка, потом попытался закрутить ее над головой подобно посоху, перехватываясь кистями. Едва не уронил неподатливый снаряд. А все инерция! Сначала тяжелая штанга отказывалась разгоняться, а потом точно так же не желала враз останавливаться. Двое любопытствующих из публики, увидев в непосредственной близости от себя кружащуюся огромную двухстороннюю булаву, сиганули за бортики, как и конферансье. Сам Самсон по виду тоже готов был за ними последовать, но все же удержался на месте. Побоялся за свою репутацию.

Максим же, закончив со штангой, взялся за гирю побольше. Она смотрелись в руках циркового силача очень внушительно, но оказались по факту ничуть не тяжелее первой.И дело было вовсе не в заклинании усиления. Самсон на самом деле сжульничал, заказав для выступления пустотелый реквизит. Хотя, для большинства возможных проверяющих это и не стало бы таким уж очевидным фактом: даже пустотелая гиря весила никак не меньше двух пудов, а скорее даже чуть больше. Из чисто хулиганских побуждений несколько раз поднял гирю в максимальном темпе, словно она была не из тяжелого металла, а всего лишь крашенным папье-маше, и кинул ее на опилки. Остались шары. Цепи, как расходный материал, решил попусту не переводить. У человека работа, негоже его без материала оставлять.

Поднял один шар в руках, как арбуз. Прикинул, что с ним можно сделать. Жонглировать – точно не вариант, тут, помимо силы, еще и тренироваться нужно. Случайно взглянул в сторону Самсона. Силач совсем поник. Даже щегольские напомаженные и закрученные полумесяцами вверх усики его, казалось, поникли. Кивнув самому себе, Максим недолго подержал чугунное ядро на указательном пальце и скинул его на пол.

– Тяжелое тут все очень. – Возгласил он и пошел обратно свой китель натягивать. Дирижер циркового оркестра, сообразив, что в этот раз на арене все пошло не по плану, внезапно скомандовал играть туш, чем немало сгладил возникшую у артистов цирка неловкость.

Обратный путь проходил как по проспекту. Все сидящие на проходе втягивали животы и конечности, стараясь стать максимально незаметнее. Забрал у Марии шинель, застегнулся, принялся подпоясываться.

– Ну, знаешь, Артемьев! – Выдохнула вдруг Маша. – Мы с тобой дома поговорим. – И от обещания этого хрупкого, воздушного создания в животе у нашего героя вдруг похолодело. Воистину говорят: наши девушки – это милые хрупкие, беззащитные создания, от которых не спасения!

А на арене Самсон рвал цепи, подбрасывал шары, жонглировал, ловил их на загривок, короче, изо всех сил пытался реабилитироваться за такое фиаско, когда стройный студент, почти подросток, с еще не до конца оформившейся фигурой, без труда управился со всем его реквизитом. Хуже было бы, пожалуй, только, если бы какая-нибудь старушка уборщица, выйдя из-за кулис, уволокла его штанги и гири всем скопом, ворча о безобразнике, настолько замусорившем арену своими железяками.