Летящий с ангелом

Петров Александр

Мохаммед показал пальцем на песчаную гору, подступившую к лагуне, и сказал, что с этого склона его дети любят съезжать по песку, как русские по снегу. Я понял намек и полез на гору. Мелкий белый песок сыпался под ногами, я скользил, но упорно полз наверх. За что получил в награду прекрасный вид, открывшийся с высоты. Вода залива отсюда казалась почти черной, лишь у самых берегов голубела. С обратной стороны до горизонта чередой катились волны песчаных холмов, меняя цвета от белого до серо-бурого. Не было ощущения статичности, нет! здесь все двигалось, пульсировало, парило. Песок долин казался манной кашей, вытекшей из сказочного горшка и заполнившей низины. Самые высокие и таинственные

горы подпирали небо у горизонта и манили к себе. Я лег на спину и, глядя на небо, медленно поплыл вниз. Мелкий песок стекал вместе со мной. Скольженье и полет... Сколько продолжался спуск - не помню, очнулся, когда мои ступни уперлись в армейские ботинки Мохаммеда. Он нагнулся надо мной и спросил, все ли у меня в порядке. «Хакей, — сказал, — маджестик» («Чувствую себя великолепно. Благодарю за трогательную заботу о моем здоровье и настроении, а так же за идею. Кажется, я понял твоих детей, которым это нравится. Действительно это было волшебно»).

Через пару часов мы обыскали весь берег в поисках ракушек, пообедали бутербродами и стали маяться от жары и безделья. Народ возроптал на увлекшегося подводным царством брата. Но тот не реагировал ни на наши крики, свист, ни на гудки джипа. Тогда мы приняли решение оставить брату Мохаммеда с джипом, а самим ехать домой на сиесту. Военные нас спокойно пропустили, и мы с ветерком вернулись в отель. И сразу разбежались по номерам под пресный душ: морская соль разъедала кожу.

В номере обожженный Валера уже смело лежал на спине и в обнимку с бутылкой виски смотрел телевизор. Я смыл соль, окатился холодной водой и, освеженный, вышел из душа. Мы с ним обменялись шутками, я выпил бутылку местной минералки из холодильника и взял в руки книгу.

Вечером в рецепшене ярославский Валера с братом возбужденно уговаривали наших туристов съездить завтра на катере на подводную охоту. Брат обещал им чудеса подводного мира и сытный обед из свежей рыбы. Рядом с ними сидел Халид и поедал глазами наших блондинок. «Однако ничего у них не получится, — напророчил Президент. — Все, что начинается по пьяному делу, обычно проваливается».

Последний день в Хургаде мы решили начать с пляжа. Там собралась почти вся наша группа. Мы загорали так, будто впитывали ультрафиолет про запас, купались с такой жадностью, как в последний раз в жизни. Играли в волейбол, ловя мяч руками и солнечных зайчиков — глазами. Мы играли в теннис мячиком, привязанным леской к трубе, вращая его со свистом. Официанты сбились с ног, угашая жажду напитками. Мы проживали его, как последний день своей жизни.

Президент подозвал официанта и затребовал спутниковый телефон — любимую игрушку деловых людей. Попивая сок, по колено в воде, он объяснял абоненту на том конце провода, что он не в Москве, а в Африке на пляже и дает наставления из бирюзовых вод Красного моря. Собеседнику в Москве это надо было еще переварить, и Валера пока уточнял, какая там погода. «Скока-скока? Пятнадцать мороза? А здесь — тридцать жары». И все в таком роде.

Он катал Олю на водном мотоцикле — до горизонта и обратно, поднимая каскады брызг до синего неба. Я нырял в пучину вод, прощаясь с флорой и фауной богатейшего моря планеты.

Потом мы реализовали мечту: взяли напрокат велосипеды и проехались на них до края Хургады. Автомобили нас уважительно объезжали. Ветерок трепал нам волосы. Приятно было ощущать скорость всем телом. В этот день я вспомнил, что такое мышечная радость! Эта радость по-детски безыскусна и естественна для нормальных людей, которые живут в гармонии с природой. Как нам не хватает этих человеческих ощущений в городах! Президент махнул рукой в сторону уличного кафе, и мы остановились выпить сока. Наши физиономии, наверное,

излучали такую радость, что официант засмеялся и принес стаканы, ослепляя своей белозубой улыбкой. Мы, кажется, не только увеличивали их товарооборот, но и всемерно повышали настроение.

Объехали кругом строительство нового отеля. Рабочие, не особенно поспешая, таскали носилки с гравием. Тут же, на стройплощадке, паслись черные тощие козы. Они с аппетитом поедали бумагу, рубероид и лизали цемент. «Они, наверное, и доятся цементным молоком», — предположил Президент.

После освежающего душа мы оделись прилично и отправились с напарницами поужинать в каком-нибудь необычном заведении. Недалеко от «Шератона» мы нашли ресторан «Морской». Он занимал несколько террас на самом берегу моря. По ним каскадом журчала вода. Каждая терраса окаймлялась густым кустарником. На одной из них размещалась детская площад­ка с игрушками. В пяти метрах шуршала морская волна.

Президент заказал самого большого омара. Этого распластанного на подносе красного гиганта принес ему торжественно в белых перчатках официант в белом смокинге с прямой спиной. На салфетке он разложил штук пятнадцать никелированных инструментов для операции. Не хватало только аппарата искусственного дыхания и масок на лицах. Ассистировали хирургу наши спутницы. «Скальпель!» — скомандовал Президент, и операция началась. Большие куски розового сочного мяса хирург извлекал из-под жестяного панциря пожарного цвета и раскладывал по тарелкам. Народ их поглощал со стоном, закатывая глазки и щурясь. Спустя полчаса на подносе остались только выскобленные хитиновые пластинки разной формы.

Ниссан обещал нам вечером супер-шоу «танец живота», поэтому мы к назначенному часу поспешили в дискотеку отеля. Там уже грохотали арабо-европейские ритмы. Омар в серебряном костюме дирижировал музыкальными аппаратами. Зал быстро наполнился разноязычным народом. Официанты настойчиво предлагали напитки. Мы опрометчиво заняли столик поближе к дансингу. Рядом присели Таня с Валей. Бои с Туманного Альбиона, видимо, получили отставку. Взглядом они выразили готовность к продолжению знакомства, но тут появились наши штатные спутницы и заслонили нас от конкуренток своими телами, изысканно упакованными мсье Диором.

Но вот после бурного конферанса Омара на дансинг выскочила восточная красавица с обнаженным пупком и стала совершать им вращательные движения. У девушки была стройная фигура и длинная, как у Нефертити, шея. Показав гибкость талии и рук, она сорвала сдержанные аплодисменты русских и хулиганский свист иноязычных туристов. Следующий танец она стала разнообразить вызовом засидевшихся зрителей в свою компанию. Она пронеслась мимо нас, обдав ароматом дорогих духов. Сначала выбрала парочку толстых немцев, но они раза три дернулись и сошли с дистанции. Следующей жертвой она выбрала молодых американок. Эти не комплексовали, но выпадали из ритма и переходили на банальный рок-н-ролл. Когда девушка, наконец, подбежала к нам и за руки вытащила нас с Президентом в скрещение прожекторов, мы уже были готовы на все, лишь бы не уронить престиж милой родины.

Патриотизм вызвал из глубин нашего опорно-двигательного аппарата неведомые танцевальные таланты. Эх! как мы приударили! В нашем танце блистали грани комаринского и гопака, твиста и шейка, рок-н-ролла, рэпа и лезгинки. Сюда же мы ненавязчиво вплели восточную вязь и отполировали все это спортивной акробатикой. Глаза танцовщицы посылали в нас шаровые молнии, вокруг мелькали огни цветомузыки, блистал зеленый лазер и синие вспышки фотокамер. Немцы и янки, итальянцы и англичане, русские и украинцы вскочили с мест и бурно ликовали. Омар кричал в микрофон «Браво!», публика — «Русские идут!»