Лев Гумилев: Судьба и идеи
Шрифт:
Савицкий писал: «Океан един, континент раздроблен, и поэтому единое мировое хозяйство неизбежно воспринимается как хозяйство океаническое» 311 . Если в Европе нет пунктов, отстоящих от океана более чем на 600 км, то в Азии есть места, удаленные на 2400 км от океана (Кульджа). К тому же, кроме России, замерзаемость морей известна только в северо-восточной части Швеции и Канаде. По мнению Савицкого, Россия — наиболее «обездоленная» в смысле возможностей океанического обмена, но она не довольствуется диктуемой этой обездоленностью ролью «задворков мирового хозяйства». Значит, стараться быть как все? Никоим образом, — отвечал П. Савицкий. Не в обезьяньем копировании, но «в осознании континентальности и приспособлении к ней — экономическое будущее России» 312 . Это крайне актуально и сегодня при непрекращающихся призывах «быть как все» со стороны «гарвардских мальчиков». Евразийцы учили говорить не о «вхождении в мировое хозяйство» (Россия была в нем как минимум со времен Петра I), а об учете и использовании взаимотяготения ближних к нам стран Европы и Азии, о
311
Записки Русского географического научно-исследовательского объединения при Русском Свободном университете в Праге. Т. XI, 1921.
312
Там же, с. 22.
313
Там же, с. 4.
П. Савицкий внес в геополитику интереснейшее и емкое понятие «месторазвитие». Вопрос о том, каким является влияние (местных) географических условий на развитие общества — определяющим или второстепенным — имеет очень большую историю: ярлыки детерминизма навешивались на многих советских ученых, которые искали ответа.
В 50-х гг. на геофаке ЛГУ нас заставляли заучивать классическое определение из IV (философской) главы «Краткого курса истории ВКП(б)», смысл которого (кстати, абсолютно правильный) заключался в том, что географическая среда, конечно, влияет на развитие общества, но не определяет его. П.Савицкий еще в 20-хгг. мудро не ставил такого вопроса вообще. «Понятие «месторазвитие» останется в силе, — писал он, — будем ли мы считать, что географическая обстановка односторонне влияет на социально-историческую среду, или наоборот, что эта последняя односторонне создает внешнюю обстановку, или же мы будем признавать наличие процессов обоих родов. Мы считаем, что научной является только эта последняя концепция» 314 .
314
Савицкий П. Н. Географический обзор России-Евразии.
Двусторонний процесс взаимовлияния создает каждый раз особое, неповторимое сочетание. Согласно Савицкому, каждый двор и каждая деревня есть «месторазвитие». Подобные меньшие «месторазвития» объединяются и сливаются в «месторазвития» большие. Таким образом, возникает многочленный ряд месторазвитий. Например, «Россия-Евразия», как большее «месторазвитие», не ограничивается степью, но сочетает степь с зоной лесной, пустынной, тундровой 315 .
Еще конкретнее и «нагляднее» Савицкий объяснял этот термин в письме к Л.Н. от 1 января 1957 г. «Места с сочетанием географических разноодарений 316 , — писал он, — это, безусловно, наиболее стимулирующие месторазвития (не только в смысле этногенеза, но и во многих других отношениях); если хотите, это месторазвитие в первом и прямом значении этого слова. И все-таки качества «месторазвития» нельзя отрицать и за другими местами, хотя бы и не в такой степени отмеченными «сочетанием разноодарений». Мне кажется, что в определенном смысле была и есть месторазвитием и тайга — «от Онежского озера до Охотского моря...».
315
Савицкий П. Н. Континент Евразия. М., 1997, с. 293. и там же, с. 284.
316
Такие сочетания часто определяют и возникновение городов, особенно крупных. Как бы поясняя это Л. Гумилеву на примере его города, П. Савицкий писал: «Ленинград — стык моря с водными путями, ведущими в глубь страны, это основное: водные пути в глубину страны усилил уже Петр I; невская дельта с богатой растительностью; Пулковская и пр. высоты — на юг, высоты Карельского перешейка — на север. Отличные, с темной окраской, почвы на Силурийском плато — «поддубицы», «дубняжины»; также во всех остальных местах — хорошие леса, местами лиственные, с богатыми, очень богатыми луговинами; во многих местах хорошие глины; строительные материалы: «пудожский камень», «силурийская» плита, гранит и диабаз с Карельского перешейка, берегов Ладоги и Онеги; в зданиях Ленинграда крупнейшие гранитные монолиты мира; новгородцы в десятках мест окрестностей нынешнего Ленинграда копили железную болотную руду и выжигали железо» и т. д.
Хочу сказать еще два слова о значении «таежного моря»... для развития русского народа. Уже до Ермака русские были известны как большой и храбрый народ. Но только Ермак и его продолжатели (в 50 лет дошедшие до Тихого океана) сделали русский народ народом, способным творчески переносить любой холод (а кстати, и жару), какой только бывает на нашей планете. Это была огромная и судьбоносная перемена.
В общем, можно сказать, что движение русского народа по тайге «от Онежского озера до Охотского моря» оказало (и оказывает) на него огромное закаляющее влияние... Русский народ развивался (и развивается) здесь в новом направлении. Также и в этом смысле тайга есть подлинное месторазвитие — хотя, конечно, как и все прочие месторазвития, со своими особенностями».
П. Савицкий умел выражать свои идеи не только сухими словами, но и в поэтической форме. Так в стихотворении «Пурга» он писал:
Вместилища народной славыНеобозримые края!Суровым ветром, сердцу милымРоссия повита моя.Тот ветр ковал ее закалы,Чрез изотермы шел Ермак.И русские одолевалиИ ярый зной,Высказывания Н. Трубецкого, казалось бы, далекого от географии, как бы предваряют родившееся через полвека гумилевское определение «кормящий ландшафт», близкое по своему смыслу к понятию «месторазвитие». «Для личностей многочеловеческих (народных и многонародных), — писал Трубецкой, — эта связь с физическим окружением (с природой территории) настолько сильна, что приходится говорить прямо о неотделимости данной многочеловеческой личности от ее физического окружения» 317 . Изложено сложнее, чем у геополитика № 1, но идея та же, и она понятна.
317
Трубецкой Н. С. История, культура, язык. М., 1995, с. 107.
Критики в эмиграции так «секли» евразийство за геополитические подходы, как будто прошли нашу «философскую школу» 30–40-х гг., когда слово «геополитика» было синонимом «фашизма»! А. Кизеветтер называл построения евразийцев «геополитической мистикой», а П. Бицилли (сам — бывший евразиец) — «географическим фатализмом» или «одержимостью географией» 318 . Между тем классическая русская наука не была чужда геополитических подходов. Такой путь просматривался в работах А. П. Щапова, Л. И. Мечникова и, конечно, Н. Я. Данилевского 319 . Увы, после «взрыва» 20-х гг. (и то — за рубежами России) наступил период длительного анабиоза русской геополитики. В ту пору лишь П. Савицкий, энергично и творчески развивавший геополитические идеи, сумел заразить ими своих единомышленников, отнюдь не страдавших «географической одержимостью».
318
Савкин И., Козловский В. Евразийское будущее России. — «Ступени», 1992, № 2, с. 92. Между тем и сейчас еще, правда, не в России, а на Украине, есть рецидивы 30–40-х гг. Украинский востоковед Ю. Кочубей, отметив, что Г. В. Вернадский и П. Н.Савицкий были его земляками (это типично для многих современных украинских изданий), делает странный (мягко выражаясь) вывод: «Беда в том, что «евразийство» было не исторической школой, а и геополитической доктриной (?) (знак наш. — С. Л.)» (Кочубей Ю. Що таке «евразіство». — Літературна Украіна, 1992, V, с. 3).
319
Чхеидзе К.А. Из области русской геополитики. — В сб.: Тридцатые годы. Утверждение евразийцев, 1931.
Геополитический анализ истории России осуществлен Г. Вернадским в его «Начертании русской истории». Это блестящий, оригинальнейший труд, его «прощально-евразийская» книга, приложение к которой, названное «Геополитические заметки по русской истории», написал П. Савицкий 320 .
Судьбы русского народа прослеживаются там на широком фоне истории Евразии, в чем в первую очередь и заключаются новаторские тенденции книги. Изложение начинается не с Рюрика, не со скифов и сарматов; особые параграфы посвящены готам и гуннам, а затем роли кочевых народов в истории. По мнению Вернадского, «вся история Евразии есть последовательный ряд попыток создания единого всеевразийского государства» 321 . Приведем лишь пару схем, которых нет ни в одной из других его работ и которые четко демонстрируют геополитический подход, пронизывающий всю эту книгу.
320
Вернадский Г. В. Начертание русской истории. Прага, 1927.
321
Цит. по: Горизонтов Л. Е. Евразийство 1921–1931 гг. (взгляд изнутри). — «Славяноведение», 1992, №4, с. 98–99.
«Лес и степь» — традиционная вражда, борьба; но и сотрудничество в истории России, свои «викинги» и свои «кочевники». «История русского народа, — пишет Г. Вернадский, — есть история постепенного освоения Евразии русским народом... Это не империализм и не следствие мелкого политического честолюбия отдельных русских государственных деятелей 322 . Это — неустранимая внутренняя логика «месторазвития» 323 .
Вернадский дает две очень необычные и в то же время четкие схемы, показывающие «ритмичность государственно-образующего процесса».
322
В примечаниях к этим тезисам Г. Вернадский пишет: «Нельзя, конечно, отрицать проявления в отдельных фактах и легкомысленного авантюризма. По большей части, однако, этот авантюризм проявлялся лишь в тех случаях, когда русские деятели отступали от программы самодавления Евразии (некоторые войны XVIII–XIX вв., «русификаторская» деятельность в Варшаве, «империализм» на Дальнем Востоке начала XX в.).
323
Вернадский Г. В. Начертание русской истории. Ч. 1. Прага, 1927, с. 12.
Схема начальных фаз развития Евразийского государства
Лес
Скифское государство
Сарматы
Готы
Лес
Гуннская империя
Степь
Лес
Империя Святослава
Степь
Киевское княжество
Печенеги
Распадение русских земель
Половцы
Схема последующих фаз развития Евразийского государства
Распадение русских земель
Половцы
Хорезм
Кара-Кераиты
Монголы
Китай
Распадение Золотой Орды
Литва