Лев с ножом в сердце
Шрифт:
— Если вы не возражаете…
— Не возражаю… — отвечает он. — Конечно, помещайте, Лиза! Они ваши, делайте что хотите. Я так рад вас слышать!
— Я уже думала, вы не позвоните. Вы исчезли так внезапно.
— Внезапно… да. Вы не сердитесь?
— Вы мне ничего не должны… — Против желания в голосе моем слышится упрек.
— Не говорите так! — пугается Игорь. — Вы очень много для меня значите! Как там ваши девушки?
— Какие девушки? — не поняла я.
— С письмами.
— Девушки пишут письма.
— Лиза, мы не могли бы увидеться?
К его внезапным переходам трудно
— Могли бы. Где и когда? — Я твердо решила взглянуть на моего телефонного фантома. Взять его живьем.
— Когда? — переспрашивает он и вдруг выпаливает невпопад: — Я так счастлив, Лиза!
После этого заявления — щелчок и частые сигналы отбоя. Отключился? Я в недоумении. Счастлив, и что дальше? Странный человек…
Я смотрю на бледного монаха. Бледный монах смотрит на меня. Игорь снова повесил трубку. Просто сбежал.
Катька встречает меня радостным воплем и ковыляет навстречу. Около порога, покачнувшись, шлепается. Деловито встает, упираясь ручками в пол. Улыбается и кричит: «Ли-за!»
— Скажи: мама, — учит ее баба Капа.
Катька недоуменно смотрит на меня. Я хватаю ее на руки.
— Растет не по дням, а по часам, — говорит соседка. — Девка здоровая. Ты бы прикупила, Лизочка, ей одежки.
— Прикупим, баба Капа, — обещаю я. — Непременно! Да, Катюша?
Катька кивает и визжит от радости. У нее, как всегда, отличное настроение.
— Пойдем гулять, да, Катюша? Да, моя хорошая?
И мы идем гулять во двор, где много детей. Катька в красном комбинезончике цепко держится за мою руку, в другой у нее совок и ведро. У самой песочницы она выпускает мою руку и ковыляет вперед. Ложится животом на бортик песочницы, переваливается и падает уже по ту сторону.
Я усаживаюсь на скамейку рядом. Открываю книгу. Читаю одним глазом, другим присматриваю за Катькой. Она усердно копает ямку в центре песочницы. Как маленький экскаватор.
Глава 33
Судьба
— Успокойся, — говорила себе Иллария, роясь в кладовке. — Тебе нужно сохранить голову…
Сохранить голову? Кажется, так не говорят. Говорят как-то по-другому… Она напряженно думает, застыв с ворохом старой одежды в руках. Знакомое словосочетание, которому чего-то не хватает, не дается. Подобные фразы люди произносят на автопилоте. Сохранить можно лицо, вспоминает Иллария. А голову? Сохранить трезвую голову! Вот оно! Или нет, говорят, кажется, «на трезвую голову». Так и не вспомнив, она продолжает лихорадочно рыться в старых вещах. Наконец находит то, что искала: старые джинсы, тонкий черный свитер, кроссовки — вещи, которые она не надевала несколько лет. Иллария стоит столбом, забыв, что нужно делать. Да что с ней такое?
— Ты это сделаешь, — говорит она себе в отчаянии. — У тебя просто нет выхода. Правда, ты можешь сбежать и начать все с нуля. Где-нибудь в другом месте. И всю жизнь ждать, что он тебя найдет. И снова бросит на стол толстый белый конверт…
Джинсы тесноваты. Черный свитер впору. Она рассовывает по карманам ключи, складной нож на пружине, подаренный поклонником в незапамятные времена, фонарик. Некоторое время стоит в прихожей, пытаясь
— Успокойся! — приказывает она себе. — Иди! Время!
Часы — фарфоровый кот с бегающими туда-сюда глазами — показывают двенадцать.
Она оставила машину далеко от дома Кирилла. Без пятнадцати час. Ночь удивительно тихая, безветренная и очень темная. Время от времени вспыхивают молнии. Надвигается гроза. Нужно спешить, чтобы успеть до дождя. Она шла по пустынной деревенской улице, прижимаясь к забору. Илларии казалось, она слилась с деревьями и кустами в единое целое. Ни звука вокруг. Где-то далеко проехала машина, громыхнул мотор.
Створки ворот, повинуясь кнопке пульта, медленно разъехались в стороны. Иллария тенью проскользнула во двор. Замерла, прислушиваясь. Дом только угадывался во мраке — здесь было темнее, чем на улице. Она постояла, привыкая к мраку, и через минуту уловила едва заметный блеск оконных стекол.
Иллария отперла дверь на ощупь. Вошла внутрь. Светя себе фонариком, отключила сигнализацию. Прислушалась. В доме царила тишина. Сейф — в кабинете на втором этаже. Она бесшумно поднялась по широкой лестнице, повинуясь скорее инстинкту, чем зрению. Ладони в тонких резиновых перчатках стали влажными. Круг света от фонарика плясал на ступеньках. Она споткнулась и с трудом подавила крик. В коленках — давешняя противная слабость…
Дверь кабинета оказалась приоткрытой. Она толкнула ее ногой и услышала рядом с собой легкий шелест. От неожиданности Иллария вскрикнула и уронила фонарик. Испуганно зажала рот рукой. Спина мгновенно покрылась жаркой испариной. Фонарь упал с громким стуком и погас. Тьма стояла, хоть глаз выколи. Иллария опустилась на колени и принялась шарить вокруг себя. Шелест повторился ближе. Струйка холодного воздуха мазнула по лицу, холодные пальцы сквозняка прикоснулись к затылку. Иллария замерла в ужасе. Еще секунда — и она потеряет сознание.
«Спокойно, спокойно…» — бормочет она, уговаривая себя. Фонарика все нет. Она продолжает шарить по полу, но безрезультатно. Потеряв надежду найти фонарь, Иллария поднимается с коленей и, держась за стену, осторожно входит в кабинет. Сейчас она доберется до письменного стола и включит лампу. Сейф за картиной над столом. Кирилл говорил, что не способен удержать в голове ни одного номера телефона. А коды выбирает самые простые…
Запах… В кабинете стоит странный резкий запах… Иллария не может понять, что он ей напоминает. И звук… капающей воды? Или неравномерно лопающихся пузырьков газа. Кап, кап, кап… Иллария делает неуверенный шаг, протянув руки вперед. Ее накрывает жаркая волна страха. Она замирает, прислушиваясь. В ушах тонко и противно звенит. В доме стоит напряженная стоглазая тишина. Еще шаг, и, споткнувшись о препятствие, она падает на что-то мягкое, похожее на ворох тряпья. Она с трудом поднимается, ноги скользят… добирается до письменного стола, включает лампу и видит лежащего на полу Кирилла! Голова его запрокинута… грудь, живот… сплошное кровавое месиво… кровь везде… на белом махровом халате, на светлом ковре… его рыжие волосы потемнели от крови… И ружье рядом… Кровь на ее собственных руках… густая, теплая, липкая.