Лев в капкане

Резник Юлия

– Привет, – шепчу, сгребая ее маленькую ладошку. – Как жизнь?

Ну, точно, придурок! Оригинальнее ничего придумать не мог? – тут же костерю себя за неудачное начало разговора. Удивительно, но мой вопрос совсем не расстраивает Вику, наоборот, она широко улыбается, демонстрируя свои знаменитые ямочки.

– Господи, это, правда, ты. Только ты мог такое спросить. – Смеется тихонько и подносит к лицу наши переплетенные руки. Прижимается к ним щекой, и я растекаюсь лужей. Оборачиваюсь назад, в попытке скрыть эмоции, но отвлечься не на кого. Маленькая доктор нас тактично

оставила наедине. Повторяю, как мантру: я сильный, я сильный, я сильный.

– Что все-таки случилось, Вика? – спрашиваю, наконец, устраиваясь возле нее. Моя рука так и остается зажатой в ее ладони. Не готов пока отстраниться… Да и Вика не спешит, значит, будем так…

– Меня исключили из тренерского состава.

– Я в курсе.

– Блин, ты так вырос, Левка. Поверить не могу, что ты такой огромный. Я тебя точно не смогу на руки взять.

Да, это наш прикол родом из детства. Я всегда хотел вырасти, и Вика мне в этом подыгрывала, говоря каждый раз после долгой разлуки, что теперь уж вот точно не сможет меня поднять. Мне это льстило лет до шести. Потом я уже стеснялся залазить к ней на руки. Да и действительно вырос. Впрочем, сейчас, если сравнивать с тем, каким она меня видела последний раз, я набрал килограмм десять мышечной массы. И ее слова можно воспринимать вполне буквально.

– Ну, тогда моя очередь носить тебя на руках.

Блин. Опять пафосно, да? Как же тяжело это все… Впрочем, Вика на мои слова реагирует с присущим ей юмором:

– Думаю, тебе это может грозить вполне реально. Я как бы не очень в форме, и не знаю, насколько хватит моих сил при перелете.

– Что все-таки случилось? – настаиваю, глядя в родные глаза.

– Меня хотят убрать.

– Господи, Вика…

– Думаешь, я умом тронулась? – улыбается невесело. – Я бы тоже так подумала, если бы перед этим мне так откровенно не угрожали.

– Кто угрожал? – настораживаюсь.

– Кое-кто в высоких кабинетах силовых структур родного государства.

– И что они хотели? – Я сглатываю. Мне реально страшно.

– Блин, Левка… У тебя акцент! – изумляется Вика некстати. – А я-то думаю, что мне ухо режет?

– Вик, – дергаю недовольно плечом, – это неважно. Ты лучше рассказывай все.

– Страшно? Может, зря я тебя втянула…

– Страшно! Только не за себя, – перебиваю ее бредовую речь.

Она вскидывает на меня взгляд свой хрустальный, и я готов отдать все, что имею, только бы вернуть этим глазам их привычную беззаботность.

– Спасибо. Это так важно, когда есть, на кого положиться…

– А твой…

Вика накрывает ладошкой мои губы и машет из стороны в сторону головой.

– Нет его. Он сразу же сдался. Только на меня стали давить…

– Червяк, – не в силах удержаться от комментария.

– Не у всех есть яйца, Лева. Это нормально.

– Я бы никогда…

Опять не дает мне договорить, прикасаясь ладошкой к губам… Смешная. Я же могу и не вытерпеть. Впиться губами в эту мягкую холодную ручку. Или зубами цапнуть, ставя метку.

– Я знаю, золотой. Я знаю…

Ну, что же она делает со мной своими словами, а? Неимоверным усилием

воли беру себя в руки, и задаю логичный вопрос:

– Почему они не довели дело до конца?

– Я думаю, из-за моей известности. Мое убийство сейчас вызвало бы массу вопросов, ввиду разразившегося допингового скандала. Поэтому решили действовать не так нагло. А тут еще и повод такой свести счеты с жизнью. Брошенка с выкидышем. Все в лучших законах жанра. И не придерешься ведь.

Черт. Это страшно. Реально очень страшно осознавать, что я мог ее потерять. Только уже не так, как тогда – четыре года назад, а навсегда. Какое страшное, оказывается, слово…

– А с малышом… Что с малышом случилось?

Очень больно – осознавать, что твоя любимая женщина принадлежит другому. Живет с ним, делит постель, готовит ему завтраки. Или даже печет твои любимые блины. Да. Это очень-очень больно. Но существует штука, которая перевешивает даже это. Например, когда ты узнаешь, что она, ко всему прочему, еще и беременна. Все. Это как контрольный в голову.

– Банальный выкидыш, – шепчет любимая, отворачиваясь.

– Почему? – Я действительно должен знать. Это не праздное любопытство. Если у меня все-таки получится завоевать Вику, мне нужно будет сделать все, чтобы не допустить повторения этой истории.

– Этого никто не знает, Лева. Никто…

Не то, чтобы я был в восторге от такого ответа, но… Ладно… Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Ладно. Вик…

– Ммммм, – уже практически сквозь сон.

Как же быстро она устает! Что с ней сделали?!

– Я тебя заберу отсюда. И только посмей спорить.

– Хорошо.

– Что хорошо?

– Забирай.

Я не верю своим ушам. Я действительно это слышу? Уточняю на всякий случай:

– Я тебя навсегда заберу. Нечего тебе больше дома делать.

– Это угроза? – улыбается, превозмогая усталость.

– Констатация факта.

– Забирай. Только с визой что-то нужно решать. И как можно скорее – у меня нет времени ждать.

– Тогда я поеду прямо в посольство, а ты отдыхай.

– Спроси Булата. Он обещал помочь.

Это еще кто? Не успеваю уточнить – Вика проваливается в сон. Целую ее дрожащие веки и выхожу за дверь, где меня ждет Полина. Замечаю возле девушки здоровенного мужика. Я, вообще, как бы тоже не маленький. Но его размеры действительно впечатляют.

– Лев, это мой муж Булат. Он обеспечит охрану вам с Викторией и поспособствует скорейшему получению визы.

Я пожал руку здоровяку. Мне не хотелось помощи. Самым большим моим желанием было справиться со всеми проблемами самостоятельно, показав Вике, какой я мужик. Но… Сейчас не до этой показухи. И я чётко это понимал. Если для спасения любимой мне придётся поступиться своими принципами – значит, так тому и быть. Интересно, кстати, кто этот мужчина?

– Документы Виктории уже находятся в посольстве. Вопрос о выдаче визы решится сегодня. В крайнем случае, завтра, – тихим, но от этого не менее значимым голосом заговорил мужчина. – Посол в курсе ситуации, и счёл возможным не соблюдать обычные формальности.