Левиафан. Пути Древних
Шрифт:
– Он мог путешествовать во времени? – если бы брови Карна не скрывались за льняной повязкой вместе с ослепшими глазами, каинит увидел бы, как они поднимаются.
– Мог и делал это, – кивнул Арминиус и поспешил продолжить, заметив на лице Мидаса готовность тут же возразить. – Я знаю, как это звучит и знаю, что совсем немногие из богов способны на такое, не говоря уже о смертных. Тем не менее, это так. Он обратил меня в моем времени и забрал в свое, чтобы обучать как Сол Инвиктус. Затем вернул.
– Сол Инвиктус. Я уже слышал эти слова, – Мидас глубоко вздохнул и привалился спиной к теплой
– Армия, – покачал головой Карн, который толи догадался, толи просто вспомнил, почерпнув знания из памяти Левиафана. – Он собирал лучших воинов из разных эпох, обращал и делал из них армию. Чтобы они помогали ему истреблять тварей, пересекающих Завесу. Так?
– В общем, так, – теперь настала очередь каинита удивляться. Впрочем, он довольно быстро справился с разбушевавшейся мимикой, вновь превратив свое лицо в бесстрастную гранитную маску. – Дело в том, что дети Каина неспособны владеть магией, мы мертвы, а потому не можем манипулировать жизненной энергией. А Ордену Ка-Дас нужны были воины. Я не знаю, как Аврелиан вступил в Орден, он Патриарх – один из древнейших каинитов. Однако он фанатично предан человечеству и всегда желал как можно скорее восстановить Завесу. Он рассказал мне все и я согласился.
– А сам Аврелиан еще жив? – Мидас внимательно посмотрел на каинита, мимика которого вновь оживала. – Или если он погибнет, то и ты…
– Нет, – перебил его Арминиус, покачав головой. – Это миф. Но если его настигнет окончательная смерть – я почувствую. Уверен, он жив, но я не видел его больше трехсот лет. Как и остальных Сол Инвиктус.
– И много вас было? – Карн не чувствовал ауру вампира, потому что у него ее не было. Однако парень ощущал что-то другое, будто пустота, которую он видел на месте Арминиуса, вовсе не была пустотой в полном смысле этого слова. Он мог бы поклясться, что улавливает отголоски далеких эмоций – печали и нестерпимой тоски. Эмоции эти будто пробивались к нему через многометровую толщу воды, он едва различал их, точно призрачный шепот в бесконечном хаосе эфирного стрекота.
– Три дюжины, – ответил каинит, вновь уставившись в пляшущее пламя. – Имена многих вам известны. Ахилл, Верценгеторинг, Конан, Спартак, Гильгамеш, Святослав Храбрый, Харальд Косматый…
– …Хорус Луперкаль, – продолжил Мидас, но шутка не была оценена по достоинству ни каинитом, ни Карном.
– Это… несколько переворачивает привычный взгляд на историю человечества, – признался парень. Прозвучавшие имена что-то всколыхнули в его памяти, что-то далекое и грозное. Он знал, что Арминиус говорит правду, Левиафан в нем подтверждал это.
– Каждый второй правитель, воспетый в легендах, каждый третий деятель искусства, создавший бессмертный шедевр, каждый первый… – начал было каинит, но Мидас замотал головой и вскинул руку.
– Я не хочу этого знать, правда, – довольно резко бросил он, поднимаясь. – Я пересекался с твоим родом, и у меня остались не лучшие впечатления. Пойми меня правильно.
Фригийский царь двинулся к выходу из убежища, очевидно – по нужде. Арминиус пожал плечами и вопросительно посмотрел на Карна.
– Нет, – покачал головой парень. Он понимал – стоит ему попросить и каинит назовет десятки, сотни имен. –
– Справедливо, – кивнул Арминиус. – На самом деле я не должен был всего этого говорить. Но Закон касается лишь смертных, вы – не смертные.
– Закон? – переспросил Карн.
– Свод правил, установленный Патриархами в незапамятные времена. Он строго регламентирует жизнь детей Каина, чтобы смертные не узнали о нас. Нарушающих Закон ждет окончательная смерть.
– Вы боитесь людей? – удивился парень. Теперь он хорошо себе представлял, на что способны вампиры, поэтому его удивление можно было понять.
– Если люди узнают о нас– мы будем уничтожены, – покачал головой каинит. – Ты недооцениваешь смертных. Аврелиан был в будущем, он рассказывал об… инквизиции, которая едва не истребила нас. А ведь это были просто фанатики с факелами и кольями.
– А Закон разрешает влиять на ход людской истории? – Карн боялся ответа, но не мог не спросить.
– Не напрямую, ни в коем случае. Мы лишь подстраиваемся и развиваем только то, что люди уже доступно, – ответил вампир, и от него не укрылся вздох облегчения, сорвавшийся с губ парня.
– И все строго соблюдают Закон? –на смену облегчению тут же пришло удивление. Карн подумал о том, что все вампиры раньше были людьми, так неужели их общество настолько сплоченнее человеческого?
– Более или менее, – Арминиус позволил себе мимолетную улыбку. Вышло вполне естественно, хотя бы уже не оскал. – Большинство детей Каина поддерживают Закон, мы называем себя Кровниками. Меньшая часть сообщества каинитов – бунтари и свободолюбивцы, считающие Закон излишне консервативным. Тем не менее, они хотя бы согласны с тем, что смертным не стоит знать о нашем существовании. Мы зовем их Аркадийцами, по имени первого, кто решил, что Закон нужно переписать. Но есть и те, кто считает себя выше любого Закона. Им претит жить втайне от окружающего мира, для них люди – лишь корм, а и людское общество – ошибка, которую нужно устранить, провозгласив на земле власть детей Каина.
– Полагаю, с этими выродками я и встречался, – прохрипел вернувшийся Мидас. Похоже, нахлынувшие воспоминания действительно были не из лучших, фригийский царь аж побагровел, на лбу вздулась одинокая вена.
– Вероятно, – кивнул Арминиус. – Им неведомы мораль и сочувствие. Они сознательно отказались от своей человечности в пользу зверя. Мне жаль, но большинство из тех, кто знает о нас, строят свое мнение именно на основании знакомства с последователями Эреба. Как говорят, он был первым каинитом, отказавшимся от Закона Патриархов. Его казнили, но семена раздора, посеянные им тысячи лет назад, до сих пор дают всходы.
– Вам бы больше времени уделять кадровой политике, – усмехнулся Мидас. – Тогда, глядишь, боги пересмотрели бы свое к вам отношение.
– Это непросто, – покачал головой Арминиус, внимательно посмотрев на Мидаса. – Ты правитель, ты должен знать, что всегда есть недовольные и никогда нет вполне довольных. С Аркадийцами можно договариваться, они ставят человечность выше зверя. С Сынами Эреба все иначе, их нельзя контролировать, мы истребляем их целыми ковенами, но они не чтут Закон, запрещающий обращать смертных по своему желанию.