Левиафан

Гоббс Томас

Познание границ власти, данной представителям политического тела, может быть почерпнуто из двух источников. Первый - это грамота, данная сувереном; второй - закон государства.

Из грамоты. В самом деле, хотя при установлении и приобретении государства не требуется никакой грамоты, ибо государства независимы и власть представителя государства не имеет никаких других границ, кроме тех, которые установлены неписаными естественными законами, однако в подвластных телах требуется столько разнообразных ограничений в отношении круга их задач, места и времени, что их нельзя запомнить без писаной грамоты и нельзя познать без такой жалованной грамоты, которую могли бы читать те, которым это ведать надлежит, и которая одновременно с этим была бы скреплена или удостоверена печатью или другими обычными знаками высочайшего одобрения.

И из законов. И так как такие границы не всегда легко и даже не всегда возможно установить в грамоте, то обычные законы, общие для всех подданных, должны определить, что может законным образом делать представитель во всех тех случаях, о которых умалчивает грамота.

Если представитель один человек, то его недозволенные действия являются его собственными. И поэтому если один представитель политического тела совершит что-либо в качестве

представителя, что не дозволено ни грамотами, ни законами, то это является его собственным актом, а не актом всего тела или какого-нибудь другого его члена помимо него. Ибо за пределами, очерченными грамотами или законами, он не представляет никого, кроме своей личности. Но то, что он совершает в соответствии с грамотами и законами, является действием каждого члена политического тела, ибо за каждый акт суверена ответственным является любой подданный, так как суверен является неограниченным уполномоченным своих подданных, а акт того, кто не отступает от грамоты суверена, является актом суверена, и посему ответственность за него ложится на каждого члена тела.

Если представителем является собрание, то его действия являются действиями только тех, кто их санкционировал. Если же представителем является общее собрание, то всякое постановление этого собрания, противоречащее грамотам или законам, является актом этого собрания, или политического тела, а также актом каждого члена этого собрания, который своим голосом способствовал принятию постановления, но оно не является актом такого члена собрания, который, присутствуя на собрании, голосовал против или отсутствовал, если только он не голосовал за при посредстве доверенного лица. Постановление является актом собрания, ибо оно принято большинством голосов, и, если это постановление преступно, собрание может быть подвергнуто наказанию, соответствующему его искусственному характеру. Оно может быть, например, распущено, или лишено грамоты (что для таких искусственных и фиктивных тел есть смертная казнь), или (если собрание имеет общий капитал) подвергнуто денежному штрафу. Ибо физическому наказанию политическое тело не может быть подвергнуто по самой своей природе. Члены же собрания, не подавшие своего голоса за, не виновны, потому что собрание не может никого представлять в делах, не дозволенных его грамотой, и, следовательно, постановление собрания не может быть вменено им в вину.

Если представителем является один человек и если он договорился о займе, то несет за него ответственность он сам. Если представитель политического тела там, где такое представительство является единоличным, занимает деньги у постороннего, т. е. у кого-нибудь, кто не принадлежит к этому телу (ибо ограничение займов предоставлено человеческой склонности, и нет поэтому необходимости, чтобы такое ограничение регулировалось какими бы то ни было грамотами), то должником является сам представитель. Ибо если бы представитель был уполномочен грамотой заставлять членов платить по его займам, то он имел бы над ними верховную власть. Поэтому или пожалованная грамота была бы в этом случае недействительна как основанная на недоразумении и являющаяся недостаточным знаком воли суверена, пожаловавшего ее, или же, если бы она была подтверждена последним, тогда представитель стал бы сувереном и случай этот выходил бы за рамки нашего рассмотрения, ибо речь идет у нас сейчас о подвластных телах. Ни один член политического тела, кроме самого представителя, не обязан поэтому платить по такому займу, ибо заимодавец, на которого не распространяется действие грамоты и который не принадлежит к данному политическому телу, считает своими должниками лишь тех, кто обязался ему, и, видя, что представитель может обязать самого себя, и никого другого, считает его одного своим должником. Поэтому он должен платить или из общей кассы, если такая имеется, или, если таковой нет,- из собственных средств.

Таким же образом обстоит дело, если представитель стал должником в силу договора или штрафа.

Если же представителем является собрание, то ответственными за долг являются только те, кто санкционировал его. Если же представителем является собрание, а деньги причитаются постороннему лицу, то за долг отвечают те, и только те, которые голосовали за заем или за заключение того договора, которым этот долг обусловлен, или за то деяние, за которое наложен штраф, так как каждый голосовавший за что-нибудь из перечисленных вещей обязался к уплате. Ибо тот, кто ответственен за заключение займа, обязан уплатить даже весь долг, хотя он освобождается от этой обязанности, если уже кто-нибудь уплатил.

Если долг причитается одному из членов собрания, то политическое тело обязано платить ему. Однако если долг причитается одному из членов собрания, то собрание обязано платить лишь из общей кассы (если таковая имеется). Если, будучи волен в своем голосовании, заимодавец голосовал в пользу заключения займа, то он голосовал и за его уплату. Если же он голосовал в собрании против займа или отсутствовал при обсуждении этого вопроса, то предоставлением займа он аннулирует свое прежнее голосование и голосует теперь за заем, каковое голосование его обязывает к уплате, в силу чего он становится одновременно заимодавцем и должником и, следовательно, может требовать уплаты не от кого-либо в отдельности, а лишь из общей кассы. Если же эта касса пуста, наш заимодавец ни к кому не может предъявить никакого иска и должен пенять на самого себя за то, что, будучи посвящен в дела собрания и состояние его средств, тем не менее по собственной глупости дал собранию деньги взаймы.

Протест против решения политических тел иногда бывает вполне законным, но никогда не может быть законным протест против верховной власти. Из всего сказанного явствует с очевидностью, что в подвластных политических телах, подчиненных верховной власти, иногда не только законно, но и целесообразно, чтобы отдельные члены их открыто протестовали против постановлений представительного собрания и заставляли бы вносить в протокол или так или иначе засвидетельствовать их несогласие, ибо иначе они могут оказаться обязанными платить долги по договорам и отвечать за преступления, совершенные другими людьми. Однако в собрании, представляющем верховную власть, нет места такой свободе, во-первых, потому, что протестующий отрицает своим протестом верховную власть, а во-вторых, потому, что все, что повелевает верховная власть в отношении подданного (хотя не всегда в глазах Бога), оправдано этим повелением, ибо ответственным за такое повеление является каждый подданный.

Политические

тела выполняют функции управления провинциями, колониями или городами. Разнообразие политических тел почти безгранично, ибо они различаются не только по кругу задач, для которых установлены и которые сами по себе бесконечно разнообразны, но и в отношении времени, места и числа, которые подвержены многим ограничениям. Некоторые из них установлены для функций управления. Прежде всего управление провинцией может быть поручено собранию людей, в котором все решения должны быть приняты большинством голосов, и тогда это собрание является политическим телом и его власть ограничена рамками поручения. Слово "провинция" означает попечение или заботу о делах, которые тот, чьими делами они являются, поручает другому человеку, чтобы он управлял ими в интересах доверителя и под его верховным надзором. Вот почему если в одном государстве имеются разные страны с отличными друг от друга законами или пространственно удаленные друг от друга, то управление ими обычно поручается различным лицам, и такие страны, которые управляются не сувереном, а по поручению, называются провинциями. Однако у нас немного примеров того, чтобы провинция управлялась собранием, пребывающим в ней самой. Римляне, верховная власть которых простиралась на многие провинции, управляли ими всегда через наместников и преторов, а не при посредстве собраний, как они управляли самим Римом и примыкающими к нему территориями. Точно так же, когда из Англии были посланы колонисты, чтобы основать Виргинию и Соммерайленд, то хотя управление этими колониями было поручено собраниям в Лондоне, однако эти последние никогда не поручали управления от их имени местному собранию, а посылали в каждую колонию губернатора. Дело в том, что хотя каждый человек желает участвовать в управлении там, где это физически возможно, однако там, где такое непосредственное участие невозможно, люди по природной склонности предпочитают поручать управление своими общими делами скорее монархической, чем демократической, форме правления. Это подтверждается также тем обстоятельством, что, если люди, владеющие большим состоянием, не желают брать на себя труд управления своими делами, они предпочитают поручить его скорее одному слуге, чем собранию своих друзей или слуг. Однако, как бы ни обстояло дело фактически, мы можем представить себе, что управление провинцией или колонией поручено собранию. В этом случае я утверждаю, что всякий долг, обусловленный договором, заключенным собранием, и всякое противозаконное постановление этого собрания являются актом лишь тех, кто голосовал за этот договор или за это постановление, а не тех, кто голосовал против или отсутствовал. Основания этого утверждения были изложены выше. Кроме того, я утверждаю, что собрание, находящееся вне той колонии, управление которой в его руках, не может где бы то ни было вне самой колонии осуществлять никаких прав власти в отношении личности или имущества жителей этой колонии. Следовательно, оно не может вне колонии задерживать кого-нибудь из ее жителей или накладывать арест на его имущество за неуплату долга или невыполнение какой-либо другой обязанности, так как это собрание не имеет никакого судопроизводства и никаких полномочий вне управляемой им колонии. В указанном случае этому собранию остается лишь прибегнуть к тем средствам, которые допускаются законами той страны, где находится ответчик, или обвиняемый. И хотя собрание имеет право наложить денежный штраф на своего члена за нарушение им закона, установленного собранием, однако вне самой колонии оно не имеет права привести свой приговор в исполнение. То, что сказано здесь о правах собрания, на которое возложено управление провинцией или колонией, применимо также к собранию, на которое возложено управление городом, университетом, колледжем, церковью или вообще какой-нибудь группой людей.

Можно установить как общее правило, что если член какого-нибудь политического тела считает себя обиженным им, то дело это подсудно суверену и тем, кого суверен установил судьями для подобных случаев или для этого частного случая, но оно не подсудно самой корпорации, ибо она в целом является в этом случае таким же подданным, как и истец. Иначе обстоит дело в собрании, представляющем верховную власть. Ибо если суверен не мог бы быть здесь судьей, хотя бы и в своем собственном деле, то для нашего случая не было бы вообще судьи.

Политические тела для организации торговли. В политических телах, имеющих своей задачей наилучшую организацию внешней торговли, наиболее целесообразной формой представительства является собрание всех их членов, т. е. такая форма, при которой человек, вкладывающий в эту торговлю свои деньги, мог бы по желанию участвовать во всех обсуждениях и решениях тела. Чтобы убедиться в правильности этого утверждения, нам стоит лишь поразмыслить над тем, ради чего, собственно, купцы, имеющие возможность покупать и продавать, экспортировать и импортировать товары по своему усмотрению, объединяются тем не менее в корпорацию. Правда, лишь немногие купцы имеют возможность нагрузить корабль теми товарами для экспорта, которые они покупают дома, или товарами для импорта, которые они покупают за границей, и поэтому они вынуждены объединиться в общество, где каждый из них мог бы участвовать в прибылях пропорционально своим вкладам или взять собственный товар и продавать то, что он экспортирует или импортирует, по цене, которую он сочтет наиболее подходящей. Однако такое общество не является политическим телом, так как оно не имеет общего представителя, который обязал бы членов этого общества какому-нибудь закону помимо законов, общих для всех других подданных. Целью подобной корпорации является увеличение прибыли путем монопольного права купли и продажи как дома, так и за границей. Так что пожаловать какой-нибудь торговой компании права корпорации, или политического тела,- значит пожаловать ей двойную монополию, а именно право быть монопольными покупателями и монопольными продавцами. Ибо если какая-нибудь торговая компания получает права корпорации для какой-нибудь страны, то только эта компания может экспортировать в эту страну товары, имеющие там сбыт, но это значит, что эта компания имеет право монопольной покупки дома и монопольной продажи за границей. Ибо дома имеется лишь один покупатель, а за границей - лишь один продавец, что представляет двойную выгоду для купцов, так как благодаря этому дома они покупают по наиболее низкой, а за границей продают по наиболее высокой цене. В отношении же импортирующей компании монопольные права выражаются в том, что эта компания является единственной покупательницей за границей тамошних товаров и единственной продавщицей этих товаров дома, что опять-таки представляет двойную выгоду для ее членов.