Левиафан
Шрифт:
— Во время той поездки позапрошлым летом мы не только осматривали старые замки. — Фольгер помолчал. — Мы добрались до Рима.
— Опять нагоняете тумана, граф?
— Неужели вы забыли историю своей семьи, Алек? Вспомните, кем были Габсбурги до того, как образовалась Австро-Венгерская империя?
— Они правили Священной Римской империей, — процитировал Алек учебник истории. — С тысяча четыреста пятьдесят второго по тысяча восемьсот шестой. Но при чем тут мои родители?
— А кто короновал императоров Священной Римской империи? Чьими устами им даровалась высшая власть? [6]
6
В 962
— Вы хотите сказать, граф, что ездили встречаться с Папой Римским?! — Алек вытаращил глаза.
— Не я, а ваш отец.
Фольгер извлек из кармана пальто кожаный футляр для бумаг.
— У меня в руках — разрешение Папы Римского на изменения условий брака ваших родителей. С одной-единственной оговоркой: держать разрешение в секрете до тех пор, пока жив старый император.
Алек впился взглядом в небольшой тубус. Кожа была великолепной выделки, украшенная перекрещенными ключами — папской печатью. И в этом маленьком футляре скрывается документ, способный изменить судьбу всей империи?
— Вы точно не шутите, Фольгер?
— Соглашение подписано Папой, засвидетельствовано и скреплено печатью. Властью, данной ему небесами, Ватикан объявляет вас единственным законным наследником вашего отца. — Граф улыбнулся. — Впечатляет посильнее, чем кучка жалких золотых слитков, правда?
— Одна бумажка сделает меня властителем империи? Не верю.
— Можете прочитать этот документ, если хотите, Алек. Латынью вы владеете лучше меня…
Алек отвернулся и обеими руками вцепился в парапет. У него перехватило горло, холодный край камня врезался в пальцы.
— Но… Ведь с тех событий прошло целых два года! Почему отец ничего не сказал мне?!
— Александр, неужели вы доверили бы такую важную тайну несмышленому мальчику? — Граф фыркнул.
Свет луны озарил снежную равнину. Алек опустил веки. Вся жизнь сейчас проносилась перед его глазами. С самого рождения он чувствовал себя самозванцем в родном доме. Отец не имел права оставить ему наследство; родственники дружно считали, что лучше бы ему вообще не появляться на свет. Даже мама… в конце концов, именно ее происхождение отравляло ему жизнь. Незавидной судьбой сына она заплатила за право вступить брак с монархом, и где-то в глубине души это разделяло их. Неужели какой-то листок бумаги все изменит? Нет, изменить уже ничего нельзя.
— Слишком поздно, — тихо сказал он. — Мои родители мертвы.
— Зато вы их законный наследник, — пожал плечами Фольгер. — Император может ничего не знать о решении Ватикана, но это не отменяет его значения.
— Никто о нем не знает! — закричал Алек.
— Хотел бы я, чтобы это было правдой, — вздохнул граф. — Но упорная охота за нами указывает на обратное. Видимо, германская разведка что-то пронюхала. Рим полон шпионов.
— Так вот из-за чего убили моих родителей. —
— Неверно, Алек, — ответил граф. — Вашего отца убили потому, что он выступал за мир, а кайзер и Германия хотели войны. Вы тут вообще ни при чем.
Принц сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя и справиться с новой реальностью. Все, что произошло за последние два года, все планы отца нужно было осознать по-новому. Как ни странно, сейчас его больше всего волновала совершенно незначительная деталь.
— Граф, но почему же все эти годы вы обращались со мной как… как…
— Как с внебрачным сыном? — Граф улыбнулся. — Это была ложь во спасение.
— Примите мои поздравления, — ледяным тоном произнес Алек. — Ваше оскорбительное поведение было исключительно убедительным!
— Я — ваш верный слуга. — Граф сжал ладонь Алека обеими руками и склонился перед ним. — Вы показали себя достойным сыном своего отца.
— Ну хорошо. — Алек отнял руку. — И что мы теперь будем делать с этим… клочком бумаги? Как о нем узнает народ?
— Сейчас мы не станем делать ничего. Сдержим данное вашим отцом обещание и будем молчать до тех пор, пока не умрет император. Франц-Иосиф уже глубокий старец, Алек…
— А пока мы прячемся, будет продолжаться война!
— Да, к сожалению.
Принц вновь отвернулся, не замечая даже, как жалит лицо пронизывающий ледяной ветер. Всю жизнь он мечтал, что когда-нибудь станет править империей, но даже не догадывался, какую страшную цену придется заплатить. Погибли родители, разразилась война…
Алек вспомнил убитого им солдата. Очень скоро умрут тысячи, десятки тысяч… И он ничего не может с этим поделать. Только прятаться в этой забытой богом глуши, любуясь на папский свиток. Вот она, его империя — ледяная пустошь…
— Алек, послушайте! — Неожиданно Фольгер схватил его за руку.
— Знаете, граф, на сегодня я услышал уже достаточно…
— Нет! Прислушайтесь! Вы слышите?
Алек хмуро посмотрел на графа, вздохнул и закрыл глаза. Он ясно разобрал стук топора Бауэра, завывание ветра, даже слабое потрескивание остывающих двигателей «Циклопа». И где-то вдалеке, на пределе слышимости…
Рокот двигателей!
— Аэропланы? — Алек распахнул глаза. — Нет. Только не на этой высоте.
Фольгер перегнулся через парапет и принялся вглядываться в ночные тени, бормоча про себя: «Невозможно… Они не могли нас выследить…»
Но Алек был уверен — звук доносится с неба. Он всматривался в ледяную тьму, пока наконец не заметил в лунном свете невероятный, фантастический силуэт. И просто не поверил своим глазам. Неизвестный объект был гигантским, словно взмывший в небо морской дредноут.
ГЛАВА 22
— Это цеппелин! Они нас нашли! — крикнул Алек.
— Воздушный корабль — да, — кивнул граф, вглядываясь в темноту. — Но на цеппелин он что-то не похож…
Алек нахмурился. Сквозь отдаленный рокот двигателей пробивались странные и тревожные шумы: бульканье, свист, лай и даже что-то похожее на вздохи. Казалось, в небе пролетает огромный зверинец.