Левый берег Дона

Масалов Александр Александрович

В трубке зазвучали короткие гудки.

– Жидовская морда, - сказал Паша с горечью.

Он еще полистал записную книжку, вспоминая знакомых. Может, Инге позвонить? Нет, у неё дела идут неважно... Лелику? Он всегда был жмотом. Зимой снега не выпросишь, за копейку удавится...

– Тройняшкам звякнуть, что ли?
– в раздумье произнес он.

Брат скривился.

– Ты что, тройняшек не знаешь?
– спросил он.
– Сперва всю душу вынут, а потом наплюют в неё. При этом - ни фига не дадут… Да и вообще – кто нам займет?

Дураки уже сами вымерли, как мамонты…

Голос у него при этом был такой, что внутри у Паши что-то ёкнуло.

– К чему ты клонишь?
– спросил он.

– Я ни к чему не клоню, я думаю. Допустим, мы свалим из города. Рано или поздно найдут и придется заплатить долг плюс счетчик. После чего нас скорее всего заколбасят... Можно так же замочить этих уродов. Или украсть.

– Как это - украсть?

– Значит, ты предлагаешь их грохнуть, когда они придут за деньгами?

– Нет.

– Почему?

– Нехорошо убивать людей.

– Или мы, или они, - жестко сказал брат.

– Что ты имеешь в виду под ограблением?
– спросил Паша.

– Банк или крупную фирму мы не потянем. Там вооруженная охрана, кнопка сигнализации и прочая хренотень. А вот коммерческий ларек или оптовика с рынка - в самый раз. Лучше всего желтого какого-нибудь на уши поставить - китайца, вьетнамца, корейца. Они в России живут на птичьих правах - ни визы, ни разрешения на право торговли, ни документов. В милицию точно жаловаться не побегут - они ментов, как огня, боятся... Ты можешь сказать, что у оптовиков есть крыша - криминальная, милицейская или землячества… Так вот, фиг они нас найдут! Мы - не засвеченные. Если аккуратно сделаем, нам всё сойдет с рук.

– Как ты себе это представляешь?
– спросил Паша.

– Придем на рынок, - сказал Сергей.
– Ты купишь себе ботинки на осень. Я - пару рубашек. Приглядимся. А на следующий вечер, когда "Темершик" закроется, выловим чурку. Отмудохаем как следует, а бабки конфискуем.

Паша молчал с очень недовольным видом.

– Может, у тебя есть план лучше?
– спросил Сергей.

– Ох, видела бы нас сейчас мама...

– Ей приятнее видеть нас молодыми и здоровыми. Мы её сыновья, а не желтолицый нелегал.
– Сергей хлопнул по карману и поморщился. Сигареты закончились ещё полчаса назад. То-то ему казалось всё время, что чего-то не хватает...
– У тебя курить есть?

– Пачка на столе.

– Она пустая. Ладно, я схожу.

Когда он надевал у двери разбитые кроссовки, брат сказал:

– А если у косоглазого не будет двадцати тысяч?

– Наверняка будут. Оборотный капитал, выручка, сбережения...

Павел увязался следом. В ближайшем комке они купили пива и сигарет. На улице зажглись натриевые фонари, залившие фасады домов, тротуар и проезжую часть желтым светом. Уродливая архитектура Ростова и грязные улицы от этого очень выигрывали.

Мимо промчался мерседес.

– И не думай об этом, - сказал

Сергей, видя, как брат глянул вслед машине как-то оценивающе.
– Машина дорогая. Значит, сигнализация есть и другие охранные навороты. Угнать такую - большое искусство. Да и знать надо, кому её толкнуть... Еще раз говорю: нам нужен узкоглазый.

– Ограбить желтого - это, собственно, даже не ограбление, - сказал Пашка.
– Это - конфискация имущества в счет неуплаты налогов.

– Вот-вот, - сказал Сергей и хмыкнул.

Они прошли мимо бульвара, разбитого у "Интуриста". Скрылось за кронами деревьев белое здание Музыкального театра, очень похожеe на рояль. Собственно, за форму и за цвет ростовчане его так и окрестили - «Белый рояль»…

А потом на стоянку у отеля вдруг заехал джип.

– Тысяч сорок, - сказал Сергей с тоской в голосе.
– Новье, муха не е..лась!

Все места перед фасадом были заняты, и водитель выбрал место для парковки там, где аллея упилась в автостоянку. Вавиловы видели, как открылась дверца и из салона на асфальт шагнул сутулый мужчина неопределенного возраста: ему можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят пять.

В руках владелец дорогой тачки держал кейс. Кожаные бока и металлические замки блестели в свете уличных фонарей и как-то сразу было ясно, что внутри лежат не прошлогодние газеты…

Братья, не сговариваясь, ускорили шаг, инстинктивно стараясь ступать мягко, беззвучно. Последние шесть метров они проделали одним рывком. Мужчина к тому времени запер дверцу и задействовал сигнализацию.

Он засовывал ключи с брелком и пультиком сигнализации в карман, когда Сергей в лучших традициях морпеха ударил его ногой в затылок. Мужчина упал на колени и начал поворачивать голову, чтобы посмотреть, кто его угостил, но тут подоспел Паша, ударил ногой в бок, и мужчина распластался на асфальте, продолжая цепляться за кейс.

Сергей наступил на пальцы, сжимавшие ручку. Пальцы хрустнули, и мужчина взвыл от боли. Сергей впечатал свою ногу в его солнечное сплетение, и крик оборвался.

Паша схватил кейс обеими руками, ощутив во всей полноте его тяжесть. Да, внутри явно что-то было...

– Ноги!
– прошипел Сергей.

И они побежали по темным аллеям в сторону Богатяновского спуска.

– Стой!
– крикнул ограбленный. Но - как-то не очень громко.
– Отдайте по-хорошему!.. Живыми, на х.., в землю закопаю!..

А вот и Богатяновка. Братья перешли на быстрый шаг. Сразу за особняком, где находились агентство по охране авторских прав и писательские союзы, они свернули в проходной двор и направились в сторону переулка Университетского – здесь они снимали гостинку...

В кейсе действительно лежали не старые газеты. Там были деньги. Много денег. Братья пересчитали пачки, вывалив их на кухонный столик.

– Ровно сто тысяч долларов, - произнес Сергей. Голос у него сразу охрип от волнения и страха.