Левый берег Дона
Шрифт:
Захват участков сошел им с рук. Существовало правило: если в доме есть печь, - значит, строительство дома завершено. Даже если кроме самой печи ничего больше нет.
– Вот нахалы!
– буркнул урядник и уехал вместе с землевладельцем, кипящим от негодования.
Это словечко - "Нахалы" - применительно к стремительно растущему поселку со временем трансформировалось в "Нахаловку" (официально - "Новое поселение").
Со временем жители района опустились. Каждый второй не хотел или не мог зарабатывать на жизнь честным трудом. Наравне с мастеровым людом здесь жили воры,
Чужаков в Нахаловке не любили, подозревая в связях с полицией. Прохожего, ведущего себя странно, могли избить – чтоб на всю оставшуюся жизнь сюда носу не казал. В ночные часы резали без лишних слов...
Так было до революции и после революции, в годы Советской власти. Единственное отличие – резать стали меньше.
С началом перестройки нахаловская шпана по-своему включилась в становление рыночной экономики - крышевала, учила непокорных и создавала новые подпольные цеха.
Васька Кислинский в ту пору был сопливой шестеркой. Он участвовал в разборках, запугивал владельцев первых кооперативов и малых предприятий, чтобы те не забывали отстегивать, и выслуживался перед своим паханом так, что окружающим было неловко.
Несколько раз Кислинский был на волосок от тюрьмы. Как раз в тот день, когда он ждал повестку от следователя (в пьяной драке одному парнишке проломили голову куском арматуры, он умер, и Васька был в числе подозреваемых) пришла другая - из военкомата. В общем, и на этот раз повезло.
Шел 1994 год. Сразу после учебки Васька угодил в Чечню. На территории взбунтовавшейся республики он вволю отвел душу - с удовольствием пускал в ход оружие, мародерствовал в брошенных квартирах и развлекался третированием местных жителей.
Вкусив крови, он больше не мог остановиться. Да и не хотел - ему понравилось. В армию была призвана обычная "шестерка", а обратно вернулся законченный отморозок, который познал, как легко, приятно и доходно убивать людей.
Заблаговременно переправив через земляка награбленное в Чечне золотишко и трофейное оружие, Васька за неделю гражданки подобрал ребят и начал восхождение к широкой известности в узких кругах.
Эпоха откровенного бандитизма в жизни Васьки длилась года два. А потом как-то вечером, бухая с ребятами, он вдруг сообразил, что за это время от первого состава кодлы остались только двое – он сам и Штырь. Остальные – давно на кладбище. Что поделать, издержки профессии: там, где вращаются очень большие деньги, люди часто хватаются за стволы…
Васька был не дурак. «Всех денег не заработаешь, - решил он. – А я уже имею достаточно, чтобы хватило внукам. Пора браться за ум…»
Он сбавил обороты. Брался только за стопроцентный верняк – не из-за денег, а чтоб форму не терять. Легализовал свои капиталы, открыв несколько фирм, – две автостоянки в центре Ростова и сауну на левом берегу Дона. И даже впервые в жизни устроился на работу – заместителем директора охранного агентства «Щит».
***
Когда он подъехал к дому, где находилось агентство, Чернощеков стоял у подъезда, нервно куря сигарету.
– Черепаха
– проворчал Чернощеков. Он бросил окурок на тротуар и полез в салон.
– Поехали к Бобру!
– Что за кипеш на бану?
– спросил Васька.
– Посоветоваться надо. Да гони ты! Кого ждешь?!
Отъезжая от конторы, они не видели, как на улицу вышли два охранника, Дынников и Лютиков, и не слышали разговор, состоявшийся между этими тридцатилетними парнями.
– Сегодня в "Федерале" будет дежурить Витя Костенко и Валя Дмитриев, - сказал Лютиков негромко.
– Дмитриев?
– переспросил Дынников.
– Это что, новенький?
– Ага, - сказал Лютиков.
– А в сейфе - полтора миллиона в рублях и баксах.
– Ты откуда знаешь?
– Я только что сменился. При мне привезли и сказали Каро Хачиковичу, что утром заберут.
– Чьи деньги?
– А тебя это е..? Деньги - они и есть деньги... По-моему, это наш шанс. Грешно им не воспользоваться.
Дынников на секунду задумался.
– У "Федерала" отличная система видеонаблюдения за объектом, - сказал он.
– Ничего, я знаю, как ее отключить. Только вот что... Вдвоем мы это дело не провернем. Нужна машина, чтоб увести сейф. Да и сам сейф килограмм сто весит, а может и больше. Нужно еще как минимум двое, чтобы поднять и погрузить.
– С ними придется делиться, - сказал Дынников. Он достал из кармана сигареты и закурил.
– Что поделать, - сказал Лютиков.
– Лучше отстегнуть, чем провалить дело.
– Ты прав. Кого возьмем с собой?
– Дымка можно взять, - сказал Лютиков.
– Ему квартира нужна. Несколько раз ко мне подкатывался. Типа: как бы заработать быстро и без особого напряга. И еще - Рябого. Он мальчик с претензией на крутизну, но пока ничем не прославился.
– Я знаю обоих, - кивнул Дынников.
– Подойдут.
– Кстати, у Дымка машине есть. "Копейка". Хорошая машина. Неприметная.
– Поехали к Дымку, - сказал Дынников.
– Или сейчас, или мы еще долго будем сосать хер у пьяной обезьяны..
Глава четвертая
Стасик Полонский, корреспондент областной газеты, весь день проторчал в канцелярии "Дома правосудия", штудируя восемь томов уголовного дела, о котором собирался писать очерк. В редакцию вернулся после шести.
Побродив по кабинетам, он убедился, что корреспондентов уже нет. Остались только технические сотрудники - корректора, верстальщики и работники секретариата.
В принципе, можно было бухнуть с ответсеком, но Игорек сидел за столом с таким мрачным видом, что стало ясно: лучше и не заикаться. Опять, наверное, бывшая жена позвонила и стала плешь проедать: зачем ты бросил жену с ребенком ради молодой вертихвостки, которой от тебя нужны не семья, а только перспективы карьерного роста?
Усевшись за стол в родном информационно-аналитическом отделе, Стасик минут десять листал записи, а потом закрыл растрепанный блокнот и рукой махнул. Писать не хотелось. Ничего не хотелось. Даже бухнуть с кем-нибудь - и то перехотелось.