Левый берег Дона
Шрифт:
Вася молча запустил двигатель. Похоже, он обиделся. Но не подал и виду.
– "Хвоста" не было?
– осведомился я.
– Да нет вроде... Всё чисто.
– И на том спасибо, - сказал я, снова засыпая.
***
На этот раз я проснулся не от деликатного прикосновения к плечу. Меня разбудили истошные крики. Ну как будто кого-то резали.
Потирая отдавленную щеку, я глянул в запотевшее окно. Джип стоял во внутреннем дворе дома, где жили каринины родители. Водительское место пустовало.
– Ты что, совсем охренел?!
– орала Карина на Васю.
– Он сказал домой - я и привез домой!..
– А на плечах у тебя что, голова или помойное ведро?!
Никогда я еще не видел Карину в таком гневе. Даже не знал, что она может так орать...
– Если что нет так, Кариночка, извини. Я могу и обратно отвезти.
Я вылез из джипа, сунул в рот сигарету и, прикуривая, встрял в разговор:
– Что за шум, а драки нет?
– Представляешь?
– сказала Карина.
– Только что менты уехали. Тебя спрашивали. А он тебя сюда привез! А если дом под наблюдением?!
– А я откуда знал, что приезжали?!
– сказал Вася.
– Позвонила бы, предупредила...
– Ишь, какой умный! А если телефон на прослушке?!
– Тогда меня повяжут и я смогу проверить, держит ли слово товарищ Лысь, - сказал я.
– Это какой Лысь?
– остолбенел Вася.
– Губернатор, что ли?
– Не совсем, - сказал я.
Я обхватил Карину за плечи и повлек в дом, приговаривая:
– Спокойно, дорогая. Самое страшное позади. Теперь мы вместе. Менты дважды не приезжают. Сама знаешь - у них бензин лимитирован...
***
В планах у меня вообще-то было добраться до дивана и закрыть глаза до половины шестого. Так было оно и получилось, но, оказавшись в холле, я встретился с карининым папой.
– Добрый день, - пробормотал я.
– Здравствуйте, Станислав, - сказал Валентин Григорьевич.
– Можно вас на минуту?
Я отлепился от Карины и поволокся вслед за ним.
"Ох, как сейчас меня драть будут, - подумал я.
– Как худую свинью..."
В гостиной мы сели в кресла у большого, на полстены, камина. Камин был настоящий, а дрова - березовые. От него шло какое-то странное тепло - уютное, с дымком. Меня снова стало клонить в сон.
– Мне не нравится та история, в которую вы втравили мою дочь, - сказал Валентин Григорьевич.
– Мне тоже не нравится, - сказал я и зевнул.
– Извините. Я ночь не спал.
– Я в курсе... Я могу узнать, что вы намерены делать?
– Лучше не надо, - сказал я.
– Во благо вашей дочери. О себе я и не заикаюсь.
– Как это понимать?
– Вы - человек сильный, независимый и состоятельный. Я уверен, что пытками или угрозами от вас ничего не добьются. Вы будете молчать как партизан в застенках гестапо или посылать на три буквы. Но существуют различные препараты, подавляющие волю и развязывающие язык. Поэтому я предпочел бы, чтобы вы доверились мне на слово. Поверьте, я знаю, что делаю.
– Ваши долги, Станислав, не столь уж грандиозны. Я могу одолжить, чтобы вы могли рассчитаться с Брюнетом.
– Это не имеет
Он помолчал немного, хмуря брови.
Я невольно залюбовался им. Несмотря на возраст, он был крепок и поджар. Волосы с импозантной сединой зачесаны на пробор. Даже одетый в спортивный костюм и кроссовки, он больше внушал доверия, чем я, одетый в костюм от Версачи.
Хотел бы я так выглядеть в его годы. А еще лучше - прямо сейчас.
– Все верно, - сказал он и снова замолчал.
Я терпеливо ждал продолжения.
– Сын у меня был убит три года назад, - произнес он, наконец.
– Это было недоразумением, но я наказал всех, кто невольно стал причиной его смерти.
– Да, я знаю, - сказал я.
– Кариночка теперь мой единственный ребенок. Я ее очень люблю. Если с ней что-нибудь случится, я вам никогда этого не прощу.
Произнеся это, он тяжело поднялся и достал из ящичка две картонки, согнутые пополам. Это были временные удостоверения личности, которое выдается в районных паспортных столах, когда граждане сдают свой старый серпастый и молоткастый, чтобы получить другой - с двухголовым орлом. Одно удостоверение было на Карину Валентиновну Купцову, другое - на некоегоСтанислава Эдуардовича Купцова...
Я сунул их в карман.
– Дочь сказала, что новые паспорта - три пары, российские и гражданские, на другие фамилии, - вам понадобятся дней через десять...
– Все верно. Я позвоню и расскажу, как их передать.
– Учитывая, какой шум стоит в Ростове, вам лучше на пару лет вообще уехать из страны.
– Мы так и намереваемся сделать.
– Потребуются деньги. На первое время я дам наличкой, а через неделю я смогу открыть вам счет за границей в любом банке, который вы только назовете.
– Деньги нам пока не нужны, - сказал я.
Он вопросительно глянул на меня.
– Генка мне кое-что оставил. Наличкой и счетами. Это была его заначка про черные дни... Надеюсь, наследники не будут иметь на них виды, а ко мне - претензий. В крайнем случае, рассчитаюсь, когда всё то закончится.
– Когда закончится, тогда и поговорим, - сказал он нетерпеливо.
– Я слышал кое-что об этих счетах. Если слухи верны, то в средствах вы точно нуждаться не будете... Удачи вам.
Он поднялся, протягивая руку. Я пожал ее, сказал: "Тьфу-тьфу-тьфу!.." и поднялся на второй этаж.
Карина была в своей комнате. Между диваном и бронзовым торшером находилась дверь в спальню.
– Я посплю тут немного, - сказал я, подходя к дивану.
– Разбуди меня в половине шестого. К тому времени все должно быть готово.
– А что будет потом?
– Потом мы уедем. Далеко и надолго. Ни одна собака нас не найдет.
Глава тридцать пятая
Затрещал будильник. Я вздрогнул, просыпаясь, открыл глаза и увидел в двух шагах от себя Карину с этим проклятым устройством в руке.