Лея Леса
Шрифт:
Таня повертелась еще пару минут, а потом махнула рукой, и осторожно сползла с кровати. И ничего такого она не замышляет.
Просто выйдет, посидит во дворе, на лавочке. Двор все равно почти закрытый, и тихий, и пуховик можно накинуть, а на ноги старые треники, вот они. И сапожки…
Не замерзнет.
Ночью пока еще было по-весеннему холодно. Таня уселась на лавочку, чувствуя это даже сквозь пуховик. Ничего, она деревянная, быстро нагреется.
Ыыыыыыыыы…
Слезы полились сами собой. Даже
Да, именно Салея. Девочка, которая за эти несколько дней стала ей сестрой, которая погибает, и преотлично знает об этом, которая держится так, словно все в порядке вещей. Которая может улыбаться, словно ничего страшного не происходит.
А Таня не может…
Ей еще не доводилось терять близких. Теоретически, она понимала, что переживет бабушку. Что раньше нее уйдут кошки и собака, что от ее мира так или иначе будут откалываться кусочки, что медицина… да у каждого врача свое кладбище! И в морге она была. И… ыыыыыыы!
Все это не имело никакого отношения к ее сестренке.
За что!?
Вот просто — почему так!?
И больно… пусть священники говорят, что Бог все видит, но почему бог забирает Салею, и оставляет на земле разных дряней? Почему — так?
Потому — что? Неубедительно. И больно…
— Возьми салфетки.
— Буся? — подняла глаза Таня.
Людмила Владимировна пожала плечами.
— Ты серьезно считаешь, что можно незамеченной выйти из дома, в котором есть две кошки и собака? Правда?
Таня почувствовала себя дурой.
Конечно, зверье ее мигом заложило. Обиделись, что их не взяли. А Муську и вообще с головы спихнули. А обиженный мейн-кун может донести до людей свое негодование. У него на десять человек хватит, кто бы сомневался!
Таня решительно высморкалась в салфетку. Не то, чтобы слезы перестали литься, просто если она сейчас рассопливится еще больше, бабушка останется ее утешать. На улице. Ночью. Очень полезно для ее артрита, ага. Даже вылеченного…
Тут и без артрита найдется, что подцепить!
— Лея не проснулась?
— Спит, как убитая. У нее сегодня был тяжелый день.
— Она портал открывала.
— Вот. Она хорошая девочка, замечательная…
— Да… — прохлюпала носом Таня.
— И я надеюсь, что при ней ты себя так не ведешь?
— Я потому и вышла поскулить, чтобы она не видела, — созналась Таня.
— Правильно. Умничка.
Таня вздохнула. Ну а что она может сделать? Разве что не отравлять подруге последние дни ее жизни. Держаться, улыбаться…
— Так и держись.
— А я точно смогу?
— Ты обязана, — жестко сказала бабушка. — Ради Салеи — ты справишься.
Таня в этом сильно сомневалась, но разве у нее есть другой выход? Вряд ли…
— Бусь, а потом — даэрте? Что я могу им дать? Как помочь?
—
— А если что-то пойдет не так… им ведь и идти будет некуда, и Салеи нет…
Бабушка Мила только плечами пожала.
— Я разговаривала с Салеей. При определенных усилиях, даэрте никто и никогда не найдет. Тайга — громадна. И занимает такие площади, что там не миллион лесовиков — двадцать миллионов можно спрятать. В Европе плотность населения куда как больше. Как прокормиться, даэрте и без тебя отлично знают, местный лес не слишком отличается от их родного. Понятно, названия другие, деревья чуток другие, к примеру, берез и осин у них не растет, зато сосны — одинаковы. А еще даэрте могут уйти и на другой конец планеты.
— Но Салея же их не проведет?
— У них есть порталы. Мы смотрели, они вполне могут построить их и здесь. Для этого хватит пары-тройки даэрте с документами. Они улетают из России, строят портал на Амазонке — и уходят. В сельву.
— А потом оттуда сбегают все ягуары?
— Скорее, все люди. Я бы не сильно этому удивилась. С другой стороны, может даэрте в тайге еще какой Аркаим найдут? И вообще прославятся?
Таня потерла лицо руками.
— Бусь, как-то уж все это очень глобально? Особенно для нас.
— Наполеон начинал с младшего лейтенанта, тогда такие стадами бегали.
— А закончил на святой Елене.
— Вывод — не лезь, куда не просят. Его кто-то в Россию звал? Приглашал?
Таня фыркнула.
— Странно, что французы нам за его убийство не предъявили. А то мы ж Гитлера до самоубийства довели…
— Странно, что в школах историю не учат. А то все страны помнят, как они от России огребли, а кто им предъявит за всякие пакости, — фыркнула бабушка. — Я бы вообще экзамен по истории сделала одним из главных. И без него никуда не допускала, а то выросли стада баранов… которые уверены, что Европа — вшивая, немытая и голодная, была очагом культуры. Их бы туда… в очаг к святой инквизиции. Мигом бы почуяли, что паленым пахнет.
Таня фыркнула.
— Бусь, ну ее на фиг, ту Европу.
— Вот и правильно. Все равно там скоро одни негры и арабы бегать будут, — махнула рукой бабушка. И довольно улыбнулась. Сработало же? Правильно, сработало… так-то ей на Европу наплевать, но внучку отвлечь надо было. И Таня отвлеклась, и плакать перестала — что еще надо?
Теперь баиньки. А то завтра тяжелый день. И послезавтра тоже. И потом…
Только вот Тане повезло. Она сама не понимает, насколько, но повезло. У нее теперь дело есть. На всю жизнь, и детям останется, и внукам. Не проживет пустоцветом. А это — замечательно!