Лейб-хирург
Шрифт:
К Военному министерству Андрей прибыл в срок. Во дворе наблюдалась группа офицеров, которые толпились в стороне от входа. Некоторые курили. Обмундированы разномастно.
Главным образом пехота, но есть саперы и артиллеристы. Опытным глазом Андрей выделил среди них фронтовиков. Обношенные мундиры, у некоторых награды на груди, но большая часть офицеров явно мобилизованные. Мундиры топорщатся, сидят, как на корове седло, а их владельцы выглядят растеряно. Андрей подошел к курившему в сторонке подпоручику с орденом Святого Георгия на мундире.
— Прапорщик Синицын! —
— Иванов с Белорусского, — ответил подпоручик, бросив взгляд на медаль Синицина. — Химик?
— Второй курс Рижского университета, — подтвердил Андрей. — Не доучился.
— Я успел закончить, — сказал подпоручик. — Здесь, в Москве. Тут все химики, — он кивнул на толпу. — Не знаете, зачем нас собрали?
— Понятия не имею! — признался Андрей. — Вызвали к командиру полка, вручили предписание — и сюда!
— Аналогично, — вздохнул подпоручик. — Вас как зовут?
— Андрей Михайлович, можно просто Андрей.
— Тогда я просто Семен, — улыбнулся Иванов. — Давай, на «ты»! Мы все же фронтовики.
Будем держаться вместе?
— Согласен, — улыбнулся Андрей.
Он хотел спросить нового знакомого, за что тот получил орден, но тут прибыли грузовики.
Офицеры разобрали вещи и погрузились в кузова. Сидеть пришлось на деревянных лавках, но Андрей не роптал. Лучше так, чем топать пешком. Ехали пару часов. Лагерь располагался в лесу за Москвой и состоял сплошь из палаток. В них размещались штаб, столовая, классы для занятий и даже баня. Но об этом Андрей узнал позже. Пока же им предстояло выбрать крышу над головой. Андрей разместился в одной палатке с Семеном. К ним присоединились и другие фронтовики, мобилизованные заселились отдельно. Не потому, что так приказали, само вышло. Затем их собрали на поляне, которая, как понял Андрей, исполняла роль плаца.
По приказу незнакомого подполковника офицеры построились в две шеренги. Если у фронтовиков это вышло споро, то на мобилизованных невозможно было смотреть без смеха. Но кое-как выстроились.
— Здравствуйте, господа офицеры! — обратился к ним подполковник.
— Здравия желаем, господин полковник! — рявкнули фронтовики. Мобилизованные большей частью промолчали. Некоторые попытались что-то вякнуть, но их блеяние заглушил рык фронтовиков.
— Приветствую вас в полевом офицерском лагере, — продолжил подполковник. — Понимаю, хотите узнать, зачем вас собрали. К сожалению, просветить не смогу, сам не знаю. Завтра прибудет начальство, оно все объяснит. Сейчас отправимся на обед, после него — часовой отдых. Далее разделяемся. Офицеры из действующей армии могут заняться личными делами. Например, сходить в баню. Она там, — подполковник указал на дальнюю палатку. — Чистое белье вам выдадут, его завезли в нужном количестве. А с призванными в армию господами я займусь строевой подготовкой. Без нее никак! — подполковник развел руками.
— Армия-с, господа!
Фронтовики заулыбались, а вот мобилизованные приуныли. Подполковник скомандовал разойтись (офицеры не ходят в столовую строем), и все пошли обедать. Накормили
В предбаннике офицеры разделись, взяли шайки с мылом и мочалом и отправились в моечную. Намылились, ополоснулись, затем намылились еще. Потерли друг другу спины мочалом. Не спешили. Баня для военного человека — удовольствие, на фронте не часто перепадает. Отмылись до хруста кожи. В предбаннике каптенармус в чине фельдфебеля выдал им чистые рубахи и кальсоны, а еще — о чудо! — новое обмундирование.
— Фронтовиков велено переодеть, — сообщил изумленным офицерам. — Потому как мобилизованные уже в новом. Негоже, чтоб выделялись. И сапоги по желанию заменю.
Нужно?
— Конечно! — не замедлил Иванов и подмигнул Андрею. Чтобы фронтовик отказался заменить старое на новое?
Каптенармус порылся в сундуках, окружавших его, и выдал приятелям новенькие сапоги с носками — офицеры портянок не носят. Нашлись у него и фуражки с кокардами, даже погоны со звездочками. Единственное, что офицеры перецепили со старых мундиров, так это награды. Ну, и содержимое карманов забрали. Каптенармус спросил их фамилии, а затем острой палочкой, макая ее в раствор хлорки, подписал с изнанки старую форму.
Хлорка разъела краску, оставив на материи белые буквы, которые теперь не смыть и не стереть.
— Постирают, выгладят и вернут вам, — пояснил офицерам. — Пригодятся мундиры. Они еще крепкие.
— Нравится мне такой подход, — сказал Семен, когда они вышли из палатки. — Не знаю, зачем нас собрали, но офицеров здесь уважают. Эх! — он потер руки. — После бани и выпить не грех. Что скажете, господин прапорщик?
— Так нету! — развел руками Андрей. — И взять негде. Не думаю, что тут есть винная лавка.
— Ну, — загадочно улыбнулся Семен. — Кое-кто об этом подумал. Идем, Андрей! Угощаю!
Они заторопились к своей палатке. Их сожители, числом восемь, обнаружились внутри — лежали на койках, переваривая обед. Кое-кто читал. Приятелей офицеры встретили любопытными взглядами.
— Сияют, как гривенники, — оценил поручик со шрамом на щеке. — И мундиры новые. Это где ж переодевают?
— В бане! — поспешил Андрей. — И сапоги меняют, — он поднял ногу, демонстрируя блеск голенищ. — Даже фуражки.
— Всем? — заинтересовался поручик.
— Только фронтовикам, — подключился Семен. — Не уверен, что хватит на всех, но пока есть.
Мы там первыми были.
— Господа! — поручик встал с койки. — А не сходить ли нам в баню? Помыться с дороги?
Господа предложение оценили. Спустя пару секунд палатка опустела.
— Вот и замечательно! — сказал Семен. — А то пить вдвоем неприлично, а на всех коньяка мало.
Он полез в вещевой мешок и достал из него серебряную флягу. Тряхнул ее над ухом.