Лейб-хирург

Дроздов Анатолий Федорович

— Где-то половина, — сообщил Андрею. — Трофей, в германском блиндаже взял. Хороший коньяк, французский.

Он свинтил с горлышка колпачок, который оказался стопкой, затем вытащил пробку.

Плеснул в колпачок светло-коричневой жидкости и протянул Андрею. Тот осторожно взял.

— За знакомство! — предложил приятелю.

— Ага! — согласился Семен. — За приятное.

Андрей выпил. Мягкая, ароматная жидкость пробежала по пищеводу и наполнила желудок теплом. Он вернул стопку Семену, который тут же плеснул в нее коньяка и, отсалютовав ею приятелю, выпил. Прислушавшись к ощущениям,

удовлетворенно кивнул и снова налил.

— За победу! — предложил Андрей, взяв стопку.

— Непременно! — подтвердил Семен…

Коньяк они прикончили быстро, после чего закурили. Андрей табак не уважал, но приятель предложил папиросу и он не стал отказываться. Офицеры дымили и разговаривали.

Рассказали друг другу о себе: как пошли в армию, как воевали, за что наградили. Оказалось, что Семен, как и Андрей, заменил в бою погибшего командира роты и повел ее в атаку. Им удалось захватить укрепления германцев, понеся при этом незначительные потери. Семен выслал вперед солдат, которые подползли и забросали пулеметы противника гранатами.

Остальные в это время поддерживали их огнем. Дальше — просто. Броском — вперед и рукопашная в траншее.

— Нас так учили, — объяснил Андрею. _ Не переть дуром на пулеметы, а первым делом уничтожить их.

— Ая попер, — вздохнул Синицын. — Нас так не учили. Потери были большими.

— Потому у тебя и медаль, а не орден, — сказал Семен. — Слышал, что есть негласное указание. Орденами награждать тех, кто добился успеха, сохранив по возможности людей.

Раньше было наоборот: чем больше потери, тем выше награда [32] .

32

В реальной истории в период ПМВ было именно так. Считалось, что если одержал победу при малых потерях, значит, враг не слишком сопротивлялся, поэтому награждать не за что.

— Умнеем, — заключил Андрей.

— Война быстро учит, — согласился Семен. — Как вспомню, с чего начинали…

Они пустились в воспоминания. Говорили, перебивая друг друга, и увлеклись настолько, что не заметили, как в палатку стали входить сожители в новеньких мундирах. Привело их в чувство насмешливое замечание поручика со шрамом:

— Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они [33] .

Приятели сконфужено умолкли.

— Господа! — воспользовался паузой поручик. — Согласно заветам генералиссимуса Александра Васильевича Суворова после бани следует непременно выпить. У меня есть штоф водки. Ау вас?

33

Цитата из «Песни о вещем Олеге» Пушкина.

— У меня коньяк, — поддержал его худощавый подпоручик.

— Вино, — сообщил похожий на девушку прапорщик и покраснел. Другие офицеры тоже доложились. Андрей со стыдом узнал, что он единственный, кто не захватил выпивки в лагерь. А ведь мог купить в Москве! Не догадался.

— Предлагаю накрыть общий стол, — сказал

поручик со шрамом. — И выставить на него все, что у кого имеется. Еще послать вестовых на кухню, чтобы принесли закусок. Думаю, фронтовикам не откажут. Как вам предложение?

Ответом были довольные возгласы. Поручик со шрамом, общим решением назначенный тамадой, стал распоряжаться. Стеснительный прапорщик привел вестовых, которых назначили офицерам вместо денщиков, оставленных на фронте. Палатки солдат размещались с краю лагеря. Солдаты сдвинули койки и принесли стол с лавками, другие притащили с кухни хлеб и колбасу. Нашлась даже скатерть и стаканы. Не прошло и получаса, как офицеры сидели за столом. Первый тост огласил тамада:

— За здоровье ее императорского величества Марии Алексеевны!

Все встали и осушили стаканы. Потом пили за победу русского оружия и гибель супостата, за здоровье каждого из присутствующих. Заодно и познакомились. Все офицеры оказались фронтовиками, почти все приняли участие в боях. Не успел только застенчивый прапорщик — просто опоздал. Прибыл после школы в полк, а тот к тому времени, отогнав германцев, встал в оборону.

— Не тушуйтесь, Вадим Николаевич! — ободрил его поручик со шрамом, когда прапорщик, смущаясь, сообщил об этом обстоятельстве. — Хватит вам войны — она еще не завершилась. Предлагаю тост. Чтобы все вернулись домой живыми и с победой!

Как было не выпить? Дальнейшее Андрей помнил смутно. Кажется, он рассказывал про ту атаку, о том, как стрелял в германцев из нагана, и один из них едва не пропорол его штыком.

Но не попустила Царица Небесная… Поручик со шрамом, которого звали Константином Николаевичем, поведал, как обзавелся «украшением» на лице — оказалось, что пострадал от осколка траншейной бомбы. Что-то рассказывали и другие. Как Андрей оказался в койке, да еще раздетый, в памяти не сохранилось…

* * *

Подняли их в семь часов. К удивлению Андрея, чувствовал он себя неплохо. Молодой организм успешно переработал алкоголь. Остальные офицеры тоже выглядели бодро.

Вестовые принесли им холодной воды для умывания и горячей — для бритья. Андрей поскреб щеки и подбородок безопасной бритвой, умылся и причесался. Почистил зубы — он культурный человек, а не какой-то там крестьянин, который зубную щетку в глаза не видел.

Тем более что почистить следовало — вечером он этого не сделал, и во рту будто рота ночевала. Приводили себя в порядок и другие офицеры. Потом все отправились в столовую — пить чай с булками. Те оказались свежими и ароматными. К булкам подали масло и сыр.

Андрей с удовольствием съел все, Семен и сожители по палатке не отставали. На фронте так вкусно не кормят.

После завтрака, который здесь таковым не считался, офицеры вышли из палатки и закурили. В этот раз Андрей отказался от папиросы — просто стоял и смотрел на лагерь. А там шла суета. С подъехавших грузовиков разгружали какие-то ящики. Неподалеку от плаца солдаты споро ставили палатку, причем, края ее, примыкавшие к грунту, засыпали землей.

Андрей не успел подивиться этому обстоятельству: чай не осень, чтобы бояться сквозняков, как из столовой вышел вчерашний подполковник и направился к ним.