Лейси
Шрифт:
– Вон он, мужчина в углу.
– Повезло. Один сидит. Ну, я пошла.
Я не успел и глазом моргнуть, а Лейла уже направилась к потягивающему пиво Кэннингу, оставив мне свой телефон с включенной камерой.
Я не слышу, о чём они говорят, но у Кэннинга, кажется, тихая истерика. Лейла сидит рядом, гладит его по коленке. Тот еле дышит. Делать нечего, снимаю это безобразие. “Агентесса” шепчет что-то мужику на ушко, тянет его за галстук, заставляя поцеловать себя в щеку. Я щелкаю
Наконец, Лейла встает из-за стола, идёт к выходу, покачиваясь на каблуках. Маршал Кэннинг идёт за ней. А кто бы не пошёл? Они выходят из бара. Заходят за угол. Я за ними. Вот они стоят, прижавшись к стене. Лейла скучающе смотрит поверх головы мужчины, а он целует её пальцы и пытается прижаться ближе. Лейла замечает меня:
– Ну что всё заснял?
– Да, всё.
Вид у меня явно подавленный. А у мужика так и вовсе шок.
– Пошли отсюда? – Лейла высвободилась и подошла ко мне, забирая телефон.
– Нет. Я хочу с ним поговорить.
– Зачем?
Проигнорировав Лейлу, я повернулся к «жертве».
– Маршал Кэннинг, я частный детектив, меня наняла ваша жена. Она подозревает вас в изменах, и, видимо, не напрасно.
Кэннинг изменился в лице:
– Как вы сказали!? И эта женщина может меня подозревать!? Пятнадцать лет в браке. Я никогда. Слышите, никогда!
– Так и никогда? – Лейла посмотрела на него в упор. – Может, тебе повторить твои слова? Кажется, ты обещал всё для меня сделать! Всё, что я ни пожелаю!
– Что вам нужно?
– Деньги, – Лейла и глазом не моргнула. Я опешил. Кэннинг полез за бумажником.
– Сколько? Я… у меня не много, так что…
– Давай всё. Я сегодня не обедала, – и она просто забрала у него всю пачку.
Мужчина продолжал шептать, и почему-то мне. Видимо, вид у меня был сочувствующий.
– Но вы поймите… Нет, вы должны понять… Просто это… в первый раз. Чтобы такая красивая женщина! Я, я… я всё это несерьезно, я, вы… простите! – он, почему-то, начал извиняться перед Лейлой. Она рассмеялась. Я больше не мог смотреть на это безобразие.
– Кэннинг, подождите нас здесь. Никуда не уходите, – я взял Лейлу за локоть и оттащил в сторону.
– Эй, ты чего? – она высвободила руку. – Мы же его с поличным взяли. Работа сделана, что тебе ещё надо?
– Ты не понимаешь или прикидываешься?
– Не понимаю.
– Приличный семьянин. Трудяга. Лейла, у него маленькая дочь. Я не буду показывать эти фото его жене.
– Не будешь?
– Не буду. Она истеричка. Подаст на развод. Он лишится всего. А его дочь будет видеть отца по выходным. Я не думаю, что они этого заслуживают.
– Ты взялся за работу? Кивни. Взялся. Поймал его? Поймал. Приличный семьянин, говоришь? Поверь мне, о жене он не думал!
– Чтобы отказаться от такой, как ты, Лейла, нужно быть мертвым.
Сморозил
– Мило, Алекс. А как же ты?
– А я знаю, что ты пацан. Верни мужику деньги, – я развернулся, чтобы идти обратно. В спину прилетело.
– Я проверила тебя раньше. После побоища у нас на этаже.
И что это значит? С одной стороны, Лейла понимает свою фальшивую суть и помнит это, с другой стороны, утверждает, что она – настоящая. Дурдом.
Кэннинг нас не дождался. Лейла усмехнулась и развела руками:
– Видит бог, я пыталась! – она пересчитала деньги. – Ну, на ужин хватит. Буду считать, что он меня угостил. Возражения?
Я молча покачал головой. День клонился к вечеру. Жара уже не донимала. Солнце скользило косыми лучами по потёртым бокам многоэтажек.
Мы стояли на мосту и смотрели на пробегающих мимо людей. У многих уже закончился рабочий день, и они спешили в свои квартиры: к семьям, жёнам и детям. А может быть, к любовницам. Или в бар – чтобы напиться. Я не хотел думать ни о счетах, ни об аренде, ни о своей раздолбанной тачке. Я бы даже предпочёл не думать о Лейле, но она стояла рядом.
– Этот мужик меня обслюнявил, – она фыркнула и полезла в сумку за салфеткой.
– Как ты можешь этим заниматься?
– Чем этим? Какой-то ты нежный, Алекс. На мне два сантиметра грима. Это даже не моё лицо.
– И вообще не твоя внешность. В этом, что ли, секрет?
Как всегда ничего мне не ответив, Лейла промокнула лицо салфеткой, напудрилась и спросила:
– Ну что, за беглым сыночком?
Да, дела нужно доводить до конца. Это, видимо, жизненное кредо Лейлы. И это то, что у меня никогда хорошо не получалось.
Мы вернулись в китайский квартал. Лейла была за штурмана. Она вела меня какими-то неведомыми переулками: по вонючим задворкам огромного, и ночью живущего своей жизнью, рынка. Машину довольно скоро пришлось бросить, так было безопаснее.
По узким улицам летал мусор: пластиковые пакеты и обрывки газет. Солнце предательски быстро уходило за крыши домов. Меня не покидало ощущение, что мы пробираемся сквозь трущобы. Это всё летний вечер с его длинными, вязкими тенями. С его отголосками дневной маеты.
– Ты биту взял?
– Так ты не шутила?
– А похоже, что шутила?
Мы зашли внутрь недостроенного здания. Лейла шла первой. Довольно долго мы виляли по грязным коридорам. Лейла что-то шептала себе под нос.
–Так, сюда, не сюда? Да нет… вроде бы сюда…
– Ты что, уже была тут?
– Тсссс! Не отвлекай меня! Мы уже близко. Ты что-нибудь слышишь?
– Что-нибудь? Может, крыс? Или бомжей. А они все китайцы?
– Откуда я знаю? А что?
– Это же китайцы поголовно знают кунг-фу?