Лейтенант запаса
Шрифт:
– А произошло это так… – сосредотачиваясь, тот немного помолчал, потом заговорил. – В то время Дудкин отслужил буквально каких-то полгода. Но надо отметить, что к службе проявил невероятное радение: в «кроссовой втянутости» среди молодых – первый. В стрельбе – тоже не последний. В «рукопашке» – абсолютно всех салаг обскакал. Прыгать с парашютом, для него наивысшее наслаждение, особенно, если прыжки ночные… Короче говоря, преуспевал пацан во всех видах боевой подготовки… Я как-то спросил его обо всем этом, а он мне в лоб: «Мне, товарищ старшина, служить – самый настоящий кайф! Люблю военное дело…»
– Надо же… – пробормотал
– Не скажите, не скажите, товарищ лейтенант… Дудкин, это настоящий десантник, побольше бы таких-то… И случай с генералом Маргеловым, наглядно это доказал.
– Ну, ну, я весь внимание! – Игорь как-то даже весь подобрался, и чуть поближе подсел к Гусарову.
– Дело, значит, было так… Как-то раз нагрянул в дивизию «Батя», инкогнито, что называется… Он вообще любит такие неожиданные налёты устраивать, без предупреждений командования, чтобы никаких там подготовок к его визиту не было, и чтобы всю истинную жизнь той или иной войсковой части понаблюдать, что называется, изнутри. А то ведь знаете, как бывает: когда начальство загодя предупреждают о высоких визитах, то оно приказывает траву вокруг казармы зеленой охрой красить, деревья известкой белить, полы паркетной мастикой натирать и заниматься всякой подобной лабудой… А с нашим «Батей» такие номера не проходят, он непредсказуемо сваливается на голову когда угодно и где угодно! И вот прибыл он в расположение двести семнадцатого полка, на территории которого находится дивизионная разведрота, и пошел со своей свитой, а это несколько «полкано'в» и «по'дполов», в наш парк боевых машин, а он, как вы знаете, располагается в самом дальнем углу гарнизона…
– Знаю, знаю, давайте дальше, старшина! – с еще большим нетерпением подстегнул его Игорь.
– Ну и вот, идет, значит Василий Филиппович, по тропинке сквера, осматривается, и уже собирается выйти из зарослей, как вдруг видит, как откуда-то сбоку, немного впереди, из тех же кушерей, выходит на аллею рядовой солдатик со штык-ножом на поясе и с котелком в руке. Главкома и его свиту явно не замечает и шагает себе. И что уж там показалось «Бате» подозрительным, неизвестно, но он вдруг подает своим офицерам знак: «Тихо!». И, как оказалось, не зря это сделал потому, что все вдруг увидели, что солдатик, поставил на асфальт котелок метрах в двадцати от стенда… Ну, вы знаете, товарищ лейтенант, таких по городку немало понатыкано, на них всякая агитационная информация размещается.
– Да, да, я видел, – подтвердил Игорь.
– Так вот, на том стенде нарисован бравый солдат во весь рост с беретом на голове, а сбоку от него написано: «Советский десантник! Будь бдительным и отважным воином, всегда готовым противостоять сильному и опасному врагу!» За абсолютную точность текста, конечно, не ручаюсь, но что-то очень близкое к тому, что я сказал, – пояснил Гусаров и продолжил. – Ну, выхватывает тот солдатик из ножен штык, разбегается, с размаху бросает его и попадает прямо в грудь нарисованному солдату. А тот стенд сделан из двухмиллиметровой кровельной жести и установлен на двух вертикальных трубах,
– Представляю, – Игорь был поражен услышанным. – Так он что же, в силуэт своего товарища-десантника ножом саданул?
– Десантника – да, а товарища – нет! – твердо и как-то даже зло изрек Гусаров. – Ведь в руках того солдата автоматическая винтовка М-16, а на голове не голубой берет, а зеленый…
– Получается, русский солдат проткнул штыком американского?
– Так точно! – подтвердил старшина. – И сделал это очень даже профессионально…
– Да-а-а… И что же дальше?
– А дальше так было: «Батя» выходит из кустов и как рявкнет: «Стоять!» А потом командует одному из своих подполковников «Дать сюда, этого обормота!»
Подпол и рад стараться, пошел «брать в плен» метателя ножей… А тот стоит как столб, в обстановку, видно, вникает… Понятное дело, ведь команду дал не кто-нибудь, а сам «Батя»! Потом вдруг бросился к своему котелку, хотел схватить и дать дёру, но в это время подполковник его за шкирку сгреб и потащил к Маргелову. Солдат стал сопротивляться, ну, подпол его на землю и повалил, видно заблокировать хотел, обездвижить… Да не ту-то было: и опомниться не успел, как солдатик ему руку на «болячку» закрутил, вырвался и драть! Даже котелок попытался прихватить, но видно понял, что не успевает, бросил его… А вот про штык-нож не забыл, стрелой пролетел эти двадцать метров, выдернул его из стенда и был таков, только подошвы мелькнули.
– Ничего себе! – почти восторженно воскликнул Игорь. – Удрал, значит?
– Удрал, да не очень далеко… – усмехнулся Гусаров. – Ловкий оказался, отчаянный, но глупый… Котелок осмотрели, в нем горячая каша с мясом, обед, значит… «Батя» все вычислил очень просто и быстро: солдат шел в направлении парка боевых машин разведроты дивизии, больше-то в этой стороне никаких подразделений нет. У него на поясе – штык-нож, следовательно – дневальный суточного караульного наряда. Пообедал в столовой сам и тащил пайку какому-нибудь «деду», начкару, например…
Всей командой начальство двинулось в направлении парка. А дальше дело техники: перебрали весь наряд, опознали беглеца-удальца. Ну, понятное дело, что это наш Дудкин оказался. «Батя» приказывает: «Построить весь личный состав в казарме, вызвать командира части!»
Ну, тут и началось! Всем стало понятно, что дисциплинарный батальон Дудкину корячится, да и ротному начальству беды не избежать – «Батя» на расправу весьма крут! Кузьменко прибежал в расположение, он тогда еще капитаном был, за ним старший лейтенант Никитин, взводные лейтенанты… У всех, я извиняюсь, рожи белее ваты, «ЧП» как-никак на всю дивизию! Шутка ли, рядовой солдат приказ самого Главкома ВДВ не выполнил, и аж с подполковником сцепился…
– Да, это действительно настоящее «ЧП», – согласился Игорь. – И чем же все закончилось, старшина?
– Чем закончилось… – тот озадаченно смотрел перед собой. – Вы уже наверняка слышали, что наш «Батя» большой оригинал, во многом – непредсказуемый, жесткий, но справедливый. К нам у него отношение особенное, еще с войны установил правило: «Солдата не надо жалеть, солдата надо беречь!» Мы его за это уважаем, и он нам отвечает тем же.
– Взаимная любовь у вас с Маргеловым, надо понимать… – сам не зная почему, съязвил Игорь.