Лейтенант запаса
Шрифт:
– Внимание гвардейцы! Как разведчикам, всем вам приходится захватывать «языков». Сейчас я покажу новый прием, позволяющий успешно проводить такие операции. Он применяется, как правило, при нападении на противника, вооруженного карабином или автоматом… – капитан бегло осмотрел строй и, остановив взгляд на одном из солдат, скомандовал:
– Гвардии рядовой Янка'ускас, выйти из строя! Левая шеренга, кру-угом! Всем внимательно следить за нами.
Остановившись напротив Янкаускаса, атлетически сложенного, флегматичного вида литовца, капитан несколько мгновений оставался неподвижным,
– Итак, вы, Янкаускас, часовой. И уже видите меня, и у вас нет сомнений, что я нападаю. Ваши действия?
Вместо ответа синеглазый атлет четким отработанным движением учебного автомата сделал резкий длинный выпад, норовя ткнуть замполита широким деревянным штыком в грудь. Стремительно и плавно уклонившись от удара, Никитин сделал все тот же неуловимый скользящий шаг, только уже вперед. Штык, отбитый правой рукой, скользнул мимо груди, и уже в следующий миг ствол автомата был схвачен левой пятерней капитана. Четкий стремительный удар ребром стопы в подколенник левой ноги солдата, резкий рывок его автомата на себя, срыв ладони с цевья оружия, короткий удар-тык локтем в плечо. Янкаускас снопом повалился на траву. Отбросив в сторону его оружие, Никитин перевернул солдата лицом вниз, сел ему на бедра, мельком оглянулся на разведчиков, выкрикнул:
– Блокирование и связывание «языка»! – и с этими словами, не давая солдату опомниться, провел загиб его правой руки за спину. Подсунув колено под локоть захваченной руки, завернул за спину и вторую его руку. Затем плотно прижал обе руки своими коленями и таким образом прочно зафиксировал тело и конечности солдата. Быстро достал из кармана метровый кусок стропы, надежно связал оба запястья. Оставив «пленного» на земле, Никитин гибко и пружинисто вскочил.
– Всем понятно? – капитан окинул внимательным взглядом строй. Молчаливый кивок разведчиков подтвердил: понятно всем!
– Тогда начали! – замполит принял исходную стойку. – Левая шеренга атакует правую!
… Игорь отер дрожащей рукой, струившийся по лицу пот, перевел тяжелое дыхание. Украдкой глянул на циферблат: еще полтора часа. Тяжелая ладонь Никитина легла на его плечо.
– Отойдемте, лейтенант.
Тот молча кивнул. Капитан подозвал Гусарова.
– Продолжайте тренировку. Нарабатывайте упражнение, только не торопитесь.
– Есть, товарищ гвардии капитан! – старшина повернулся к строю, хлопнул ладонями. – Начали!
В углу лужайки Никитин опустился на низенькую скамейку.
– Садитесь, Березкин, передохнем.
Игорь присел рядом, расстегнул до пояса куртку, ослабил поясной ремень.
– Ну, как вам рукопашный бой? – поинтересовался капитан, оценивающе глядя на молодого офицера.
– Никак, если честно… – Игорь понуро опустил голову. – Не получается у меня ничего.
– Так уж и ничего? – Никитин улыбнулся.
– Да, ничего! – упрямо повторил лейтенант и вдруг ощутил, как глухая волна раздражения поднимается в нем.
– Что ж, наверное, в этом виноваты не только вы… Больше виноват, может быть, я. Редко присутствую на тренировках, все дела, дела…
– Вы здесь абсолютно ни при чем, –
– Это почему же? – Никитин больше не улыбался.
– Да потому, что вот им, – Игорь кивнул в сторону солдат, – вам, старшине Гусарову, командиру роты, наверное, нравятся все эти блоки, защиты, броски, удары, вы'хлесты и прочие премудрости, а мне это все даже запомнить сложно. И вообще: мордобой – не мое дело…
– Погодите! Но ведь вы же молодой человек, офицер Советской Армии. Неужели вам не хочется быть сильным, способным защитить себя и других? – капитан окинул взглядом крупную фигуру Игоря и добавил. – При вашей-то природной фактуре.
– Внешность зачастую обманчива… – мрачно съязвил лейтенант. – И потом, в Советской Армии есть множество родов войск, где выполнение боевой задачи не зависит от того, умеет ли офицер орудовать кулаками и ножом…
– Но ведь вы же офицер войск специального назначения! – недоуменно воззрился в лицо Игоря капитан.
– Это ошибка, за которую я теперь должен платить…
– Чья, ошибка? – не понял Никитин.
– Работников облвоенкомата! И отчасти – моя… Дернул же черт совершить еще студентом те три дурацких парашютных прыжка. И думать-то не думал, что попаду в десантные войска. Я инженер-автомобилист, а не кочколаз… Хватит, наползался и напрыгался до одури! – Игорь нервным движением провел ладонью по лицу. – Словом, я подал рапорт командиру батальона о переводе в тыловую часть, там, по крайней мере, поспокойнее будет…
– Я в курсе, – спокойно произнес замполит. – Только вы, наверное, запамятовали, что в наших войсках десантируется абсолютно всё: автомобили, бронетранспортеры, артиллерия, рембат, медсанбат, и даже полевые кухни, и на территории противника занимаются теми же делами, что и в своем расположении. Запомните: у Воздушно-десантных войск нет тыла, есть только фронт!
– Ну да, «Мы должны прыгнуть в пасть врага и разорвать эту пасть изнутри!» Как же, как же, слышал я этот девиз ВДВ тысячу раз… – с издевательской иронией сказал Игорь. – А вот как быть тому, кто не желает разрывать эту самую пасть?
– Себя имеете ввиду?
– А хотя бы и себя! – дерзко отпарировал лейтенант. – Извините, но я не герой вашего романа, надоели мне все эти игрища! Чем-то напоминает военизированную игру «Зарница»… Участвовал я в ней как-то раз в пионерском лагере. Но там было детство, а здесь зрелые мужики занимаются, я извиняюсь, какой-то лабудой…
– Хотите сказать: «Чем бы дитя не тешилось…»
– Именно так, поговорка в самый раз! – Игорь раздраженно дернул плечом. – Но я знаю еще одну поговорку, солдатскую: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!». На том же, допустим, «бэтээре», или на артиллерийской тяге как-то комфортнее перемещаться, нежели на своих двоих! А в разведке или ползком, или пешком, а чаще всего – бегом, то есть марш-броском. Средневековье какое-то, иначе не назовешь! А еще считаемся самым мобильным подразделением дивизии… Я вот собираюсь у каптёра «бэушные» сапоги просить, мои-то скоро без подметок останутся от этой бесконечной и, чаще всего, бестолковой беготни…