Лейтенант. Часть 2. Назад в СССР
Шрифт:
Больше половины из них вздулась, рассохлась. Состояние, конечно, печальное. Плесень была и здесь, но уже в меньшем количестве. Обернувшись назад я увидел, что Том сидит на крышке стола, не спуская глаз с ученого, а тот по-прежнему неестественно вертит головой вверх-вниз и что-то бормочет. Может быть из него и удастся что-то вытащить, но не сразу… Американец вооружился какой-то палкой, вероятно отломанной от стола.
В первой же папке оказались личные дела, вот только я не понял чьи… То ли пленных, то ли ещё кого. Может, добровольцы испытуемые… Хотя, кто в своем уме добровольно
Внутри дел имелись фотографии. Некоторые были четкие, некоторые плохого качества и испорченные временем и условиями хранения. Я принялся листать дела, смотреть фотографии, папку за папкой. В третьей по счету я увидел то, о чем уже догадывался ранее… Быстро пробежавшись глазами по имеющимся записям, я задумчиво хмыкнул и обернулся к остальным присутствующим. Медленно направился к ним, держа папку в руках.
— Мерзликин Дмитрий Иванович… — громко и четко произнес я. — Что же вы обманываете, а?
Услышав озвученные мной имя, фамилию и отчество, безумец перестал бормотать и посмотрел на меня вполне осмысленным взглядом. Морган тоже посмотрел на меня с интересом, потом перевёл взгляд на папку в руках, затем вновь посмотрел на Спирина…
— Как ты меня назвал? — пробормотал профессор.
— Мерзликин Дмитрий Иванович, тридцать четвёртого года рождения. Из Воронежа. Никакой ты не профессор, а всего лишь испытуемый. Уж не знаю, каким образом так получилось, но к производству химического оружия ты никакого отношения не имел… По крайней мере, в 1975 году точно! Решил присвоить себе чужую личность? А зачем?
— Я… Я не Мерзликин! — взвизгнул он. — Я Спирин!
Я молча показал ему фотографию его самого, только на ней он выглядел моложе и куда лучше… Они были не просто похожи, это был один и тот же человек, без сомнений. Только сейчас он выглядел куда хуже.
— Ну? Все ещё будешь утверждать, что ты начальник этого объекта, которого обманул коварный заместитель? Говори уже правду, дальше врать нет смысла! Да не молчи ты!
— Это все какая-то ерунда… — тот затряс головой, снова начал качаться. Так длилось около тридцати секунд, а потом он вдруг нелепо взвизгнул, резко вскочил и тут же схватив остатки стула, размахнулся и разбил его о свою голову.
Мы с ужасом отпрянули в стороны — я едва не проделал в нем ещё одну дырку — пистолет был наготове. А затем он просто осел на пол, встряхнул головой, несколько секунд молчал… А потом, о чудо, он вдруг заговорил! Причем нормально, без закидонов и выходок… Вот что хороший удар по голове делает — раз и шизофрения уже не актуальна!
— Голова болит… Сильно! Ох, это все он… Да что же это?! — неожиданно тихо и спокойно говорил Мерзликин, ощупывая свой лоб. — Он! Да! Он сидит в моей голове! Не всегда, но часто. Давно уже. Мысли иногда путаются, как будто бы я, это не я. Я и сам ничего не понимаю, но я привык. Поначалу было странно. Страшно. А потом я привык, правда. Сегодня он постоянно со мной. И сейчас тоже, но его голос очень слабый, тихий.
— Угу… — хмыкнул я, никак не реагируя на эти перепады. — Значит, ты признаешь, что ты Мерзликин?
— Да.
— И что ты не профессор Спирин, а испытуемый,
— Не совсем, но да.
Чудеса исцеления, не иначе… Не скажу, что я во все это верил, просто принимал как должное. Главное, разобраться во всем, а остальное меня сейчас не волнует.
— Тебя здесь бросили? — снова спросил я. — Где остальные испытуемые? Ты сказал вас пятеро было?
— Да, пятеро. Они все умерли, от болезней. От голода… Уже три года я один. Или нет? Да, три.
— Здесь же должно быть полно еды! — возразил я. — На складах, в хранилище… Разве нет?
— Да, да… Так и было. Но запасы провизии закончились, большую их часть попортили чёртовы крысы. Мы пытались выжить, но их было много. Я не помню, как остался один, все было как в тумане. Это было два или три года назад. Или нет? Год? Нет, не помню…
Он путался в показаниях.
Снова на мгновение, взгляд Дмитрия стал каким-то стеклянным, словно он говорил не с нами, а с кем-то ещё, кто и впрямь был у него в голове. Честно говоря, смотреть на это было неприятно и даже жутковато. Сейчас голос в голове заставит его взять пистолет и пристрелить меня. Быстро, чтобы ничего не понял. А то что?
Более того, я всегда старался держаться подальше от больных людей. Одно дело говорить с ним через стекло, когда нет прямого зрительного контакта, а совсем другое смотреть ему в глаза и понимать, что он и впрямь такой. Что он безумен… Что это происходит здесь и сейчас.
— И чем же ты питался? — вдруг спросил американец.
Взгляд стал осознанным.
— Ну… — тот замялся. — Я ел крыс… Они вкусные!
Неожиданно, однако. А впрочем… То-то я смотрю, что во всем бункере, особенно на нижнем уровне, почему-то нет грызунов. Если мне они и встречались, то лишь пару раз да и те были слишком пугливыми!
Обычно, подобные объекты их излюбленные места — темно, прохладно и сыро, а пища для них всегда найдется… Бумага, древесина, остатки продуктов питания от человека… Да мало ли?
И вот этот момент меня и удивил, за несколько проведенных здесь часов, я их почти не видел. Наверное ещё и потому, что просто не обращал внимания — были дела поважнее.
Конечно же, в самом Афганистане тоже были и свои виды крыс и грызунов, а обычных черных домашних завезли как раз-таки советские войска. Самолётами, грузовиками… Они годами бежали и плодились с стороны Таджикской и Туркменской ССР, распространялись естественным путем. Где люди, там и крысы. В общем, это явление совсем не редкое. Я не биолог, ничего утверждать не буду.
— Опустим эту тему… — прервал его я. В данный момент меня интересовало совсем не это. — Лучше расскажи мне, что здесь произошло на самом деле? Говори, как есть, без глупостей. Ложь я распознаю… Уж поверь, я это делать умею!
Морган посмотрел на меня быстрым, внимательным взглядом, но ничего не ответил. Я приметил взгляд разведчика, но не подал виду.
А тем временем товарищ Мерзликин размышлял над моими словами. То ли внутри него шла какая-то непонятная борьба, то ли ещё что — может, чужие мысли мешали… А может взвешивал, стоит ли вообще открывать рот и что ему светит. В общем, говорить он начал, хотя и не сразу.