Лейтенант
Шрифт:
Водитель крутил баранку, а рядом смуглый кочегар из местных периодически закидывал в топку уголь.
За окнами по обе стороны зеленела густая растительность и краснела на обочине почва. Дорога то шла по равнине среди полей, то петляла меж сопок и пару раз забиралась на невысокие перевалы. Встречные машины попадались редко.
Людей со временем становилось всё меньше и меньше: выходили в деревеньках, через которые лежал маршрут. Во второй половине дня автобус преодолел последний перевал и въехал в населённый пункт, где дорога разветвлялась на два направления: грунтовка шла к побережью,
Шёл пятый час дня, когда мы вылезли из паробуса. Мы тут же принялись искать того, кто едет до Спрингтона, но желающих не нашлось. На главной площади возле часовни, у которой была конечная, стояли два грузовика. Я поговорил с водителями. Оказалось, они ждали охраняемую колонну, которая должна проследовать через Спрингтон завтра. Вот только какую бы я награду водителям не сулил, те ни в какую не желали ехать без сопровождения. Они не знали, что происходит в Спрингтоне, но соваться туда боялись.
Делать нечего. Не пешком же идти. Мы сняли номера в местной гостинице – это оказался длинный одноэтажный дом, кое-как оштукатуренный, с зарешечёнными окнами (стёкол не было). Я даже подумал, что стоит оставить вещи на хранение в гостинице, а самим взять оружие, патроны и налегке скататься к Спрингтону, проверить, что там. Я не сомневался, что на фазенде у Добронравова горожане ещё держат оборону, и всё же вначале требовалась разведка.
Администратор гостиницы – парень по имени Лео, креол из местных – был не против подержать у себя наши вещи, но он всеми силами отговаривал нас соваться в Спрингтон без серьёзного сопровождения.
– Ботокуды, – проговорил он на ломаном английском, который был даже хуже, чем у меня. – Всё сожгли. Никого нет. Здесь ходили люди оттуда – говорили. Не ходить туда. Ботокуды – жестоки. Убивают много людей.
Но я иного выхода не видел. Ждать у моря погоды? Нет уж, увольте. Завтра попробую уговорить кого-нибудь из местных одолжить машину. Ну или на худой конец отправимся с колонной грузовиков.
Стемнело. Мы с товарищами расположились за столом во дворике гостиницы под навесом из сухих пальмовых листьев, сидели и обсуждали планы. Мы приготовились к завтрашнему пути: оружие было заряжено, обоймы – собраны, подсумки и патронташи – заполнены.
Здесь царили мир и покой, и было даже сложно поверить, что где-то совсем недалеко бродит смерть. Как вдруг...
– Слышите? – Максим замер, прислушиваясь к отдалённым звукам. – Там что, стреляют?
Мы, как по команде вскочили с мест.
Глава 3
Мы забежали в гостиницу, похватали оружие. Лео сидел в своей каморке, притаившись у окна, в руках его было старое охотничье ружьё. Парень уже запер входную дверь и погасил в помещении свет.
– Тихо! – зашипел он на нас. – Они уже идти. Услышат.
Я и сам понимал, что шуметь не стоит. Прятаться, понятное дело, я не собирался, а вот устроить засаду и положить как можно больше противников до того, как они нас заметят – это стоило попробовать. Я приказал своим людям занять позиции в номерах возле окон и ждать, пока я не открою огонь. Сам же я расположился
– Вдруг не нападут? Вдруг уйдут? – предположил Лео. – Не надо стрелять.
– Ага, надейся! – возразил я. – Сожгут тут всё к чертям и уйдут. Не переживай. Отобьёмся.
Послышался топот копыт, потом показались огоньки факелов. По дороге со стороны Спрингтона скакала группа всадников. Сколько их – в темноте не разглядеть. Одно понятно: много. Чёрной гурьбой всадники вывалили на площадь прямо перед окнами гостиницы. Меня от них отделяло менее пятидесяти метров. Я видел зловещие лица, озарённые огнями факелов, видел странные украшения в ушах и губах в виде круглых деревянных вставок. Некоторые украшений не имели, но лица их от этого не становились менее жуткими. Одежда всадников была самой разнообразной: кто-то – в полувоенной форме, кто-то наряжен по-европейски: в сюртуки или жилетки, кто-то – с голым торсом. Но все они имели при себе оружие.
Больше ждать смысла не было. Я прицелился в здорового усатого мужика в кителе цвета хаки. Узор на ствольной коробке моего карабина засветился тусклой желтизной. Палец плавно лёг на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Темноту пронзила красноватая линия, похожая на след трассера. Усатый здоровяк упал с лошади. Двое ехавших следом и оказавшихся на линии огня тоже свалились на землю. Завопил раненый.
Эхо выстрела ещё не смолкло, как захлопали карабины моих товарищей. Я перевёл прицел на воина с голым торсом и оттянутой нижней губой, в которой красовался деревянный кругляш, выждал подходящий момент... Пуля попала в основание шеи, и голова отлетела в сторону. Было чувство, что я стреляю не из обычного карабина, а из противотанкового ружья калибра 14,5 миллиметра или вообще из 30-мм пушки.
А всадники даже не понимали, что происходит, и один за другим валились под копыта лошадей, сражённые пулями моих бойцов. К нам подключились солдаты, сопровождавшие паробус. Они должен были отправиться обратно завтра утром и остались ночевать в деревне. Они стреляли из паба, что находился на противоположной стороне площади, левее гостиницы.
Вдруг у одного из всадников левая рука загорелась, в ней появилось пылающее копьё. Оно полетело в нас и ударилось в стену рядом со мной, рассыпавшись искрами. Я прицелился в огненного воина и выстрелил. Потом ещё раз... То ли обе пули ушли «в молоко», то ли они не причиняли врагу вреда.
А тот что-то крикнул, развернул коня и погнал его обратно, остальные последовали за ним, подгоняемые нашими пулями. Бой закончился в считанные минуты. На площади лежали убитые и барахтались раненые. Подстреленные лошади брыкались в пыли и надрывно ржали.
Топот копыт затих в ночи.
– Ушли, – констатировал я. – Мы дали им хороший отпор. Человек пятнадцать точно полегло, может, больше.
– Вернутся, – Лео переломил свою двустволку и вытащил пустые гильзы. – Вернутся и сожгут. Как Спрингтон. Всех убьют.