Лежачий полицейский
Шрифт:
– Не боись, это рукотворное творчество одного из аборигенов. Спешу обратить внимание на отсутствие некоторых жизненно важных запчастей. Этот умелец умудрился отчеканить из листового железа такую немыслимую хрень, а про руки забыл. Так что теперь мы его зовем лорд Безрукий. Я не про автора, а про доспех. Там в кладовке еще меч валяется. Щит – на антресолях. Не знаю, как они до сих пор не рухнули.
– Так снимите щит-то, а то, неровен час, расплющит кого.
– Потом. Как-нибудь. Как только, так сразу. Честное слово, уберем. Просто руки не доходят.
Я повертела головой в поисках опасности, но, по всей вероятности,
Игорь тем временем продолжал сагу про изготовителя негодных доспехов.
– Невероятный был сосед. Все, что ни начал, ничего не закончил. Дом начал строить, до крыши дошел и продал за бесценок. Ремонт в комнате бросил на полпути. Все жену себе искал. Чтоб юная и непорочная. Один раз казашку приволок на смотрины. Вместе с папой-казахом и еще кем-то из родни. Они как глянули на такое дело, да отвергли жениха за профнепригодность.
– Не ври. Такого не бывает. Они за прописку на все готовы.
– Бывает. Сам свидетель. Потом он долго страдал. Пока не научился по Интернету знакомиться. Только все впустую.
– Страшный такой? – предположила я, проникшись страданиями неведомого горемыки.
– Да как тебе сказать? – Игорь явно пытался определиться с градацией мужской половины человечества на страшных и не очень.
– Рост какой? – попыталась помочь я.
– Да нормальный. Чуть ниже среднего. Или около того. По-моему, нормальная внешность. Не страшнее многих. У него с общением проблемы были, а так вполне адекватный мужик. Когда мозгоклюйством не страдает.
– А куда он подевался? – осторожно полюбопытствовала я, протягивая руку к черному телефону, прикрепленному к стене.
– В шаманизм ударился. Бывало, запрется у себя в комнате и сутками долбит в бубен.
– Зачем? – Я машинально протянула руку, снимая с блестящих рогулек старинную трубку.
– Облака разгоняет. Только они об этом не знают. Рассказывал, что у него получается на мировую экономику влияние оказывать. – Игорь неловко споткнулся о штабель искривленных дубовых досок. – Провалялись черт знает сколько – совсем повело.
– И куда их теперь?
– Выкинуть. Наволок всего, чего ни попадя. Начнет мастерить какую-нибудь дельную вещь, без чертежей, без расчетов, прям загорится весь. Ночами не спит, не ест – творит! А потом так же быстро остынет. Всю комнату недоделками захламил. Потом зайдем, посмотрим. Там и интересные экспонаты попадаются.
Преодолев нерешительность, я приложила к уху телефонную трубку. Из которой поначалу затрещало, а потом чей-то ехидный нечеловеческий голосок отчетливо посоветовал идти на… Игорь смущенно отобрал матюгальник и аккуратно вернул его на место.
– Извини, забыл предупредить. У ребят специфическое чувство юмора.
В последнем я убедилась довольно быстро, обнаружив допотопный автомат по утолению жажды. Который стоял в темной кладовке без дверей. Автомат питался советскими однокопеечными и трехкопеечными монетами, суля за эти страшные деньги газировку. Если повезет – с сиропом. Игорь молча помотал головой, намекая, что лучше даже не пытаться. Я и не собиралась. Откуда у меня такая редкая
– По нему обычно ногой стучат. – Пояснение еще больше заинтриговало.
– А что от пинка происходит?
– Видишь, полотенце на гвозде висит? Это для особо любознательных. – Желание пнуть автомат несколько поостыло.
– Давай лучше про соседа еще расскажи. Интересно же.
– Я же говорил, шаманить начал. На пару дней учиться в Алма-Ату ездил. Там якобы самый продвинутый, самый главный шаман проживает. А потом он так уверовал в собственные силы, что прямо из Алма-Аты рванул в Москву предлагать свои неземные услуги в ФСБ. Хотя я могу и ошибаться. По-моему, он сначала пытался пройти отбор в телешоу о ясновидцах.
– И его никуда не взяли, – понимающе перебила я.
– Ага. Так вот, дом продал в пригороде задешево. Деньги проел. Потом предложил ребятам ченч. [1] Комнату – на домик в садоводстве. Нечестно вроде, но они согласились. Домик-то халявный. По наследству от деда остался. Да и на кой им эти огороды? Зато теперь в квартире покой и тишина.
– Надо его отыскать. Может, с человеком беда приключилась?
– Не проси. Не стану. Он не просто грохотом всех достал. Он постоянно лез не в свое дело и утверждал, что только он знает, как это дело делается. Ему, мол, духи советуют. А когда его тупые советы перестали слушать, все повторял: «Ничего, скоро война будет. Тогда вы все узнаете, что я за человек!» Ходят слухи, что теперь научился по углям горячим ходить. Наверное, таким способом постарается охмурить какую-нибудь юную дурочку. Жаль его немного. Была бы жена, все пошло бы иначе.
1
Change – обмен (англ.).
Проходя по почти пустому коридору, я приметила в углу два сильно обшарпанных скейта. Неподалеку – прислоненные к стене классные велосипеды не совсем привычной конструкции. Рядом со входом на кухню, пустынную и изобилующую темными закоулками, красовался белый скелет в балетной пачке и съехавшем набок синем парике. Скелет мне однозначно не понравился своей коварной ухмылкой, в которой недоставало четырех передних верхних зубов.
– Знакомься заново. Перед тобой – гении на все руки.
Я громко икнула, но Игорь провел меня к комнате, в которой над обширным столом склонились давно знакомые хохмачи-затейники. Им бы в «Убойной лиге» цены не было. Игорешины стародавние друзья. Мы не раз встречались. Только я не знала, чем они занимаются, когда не хохмят.
– Карабас, – представился первый.
– Барабас, – раскланялся второй.
– С чем вас, мальчики, и поздравляю, – как можно вежливее ответила я, опасливо оглядываясь на остов балерины.
– Тебя Аннушка напугала? – Игорь подтолкнул меня к столу, закрывая за собой дверь.
Даже если и напугала, ни за что не признаюсь.
Карабас отличался от Барабаса ростом. Первый – значительно выше и тощее. Оба в безразмерных ярких футболках и потусторонних тертых джинсах с проймой в районе колен. Но не как у позеров-эмо, а в широких. Волосы взлохмаченные, светлые, челки одинаковой длины со всей шевелюрой. Патлатые, сутулые, в общем, красавцы да и только.