Лезвие сна

де Линт Чарльз

XXI

Февраль 197 9-го

Иззи узнала о смерти своего отца, но ничего не почувствовала. Она сидела на кухне с телефонной трубкой в руке и слушала рассказ матери о сердечном приступе, случившемся с отцом, когда тот занимался хозяйственными делами, и ей казалось, что мать говорит о смерти какого-то незнакомого человека. Иззи перестала ездить на остров три года назад и, хотя она время от времени общалась с матерью по телефону, с отцом больше ни разу не разговаривала.

Когда-то она считала, что ее успех

в живописи заставит отца изменить мнение о дочери, что он будет гордиться ее достижениями, но в их отношениях ничего не менялось. Во время ее последней поездки к родителям они с отцом в очередной раз поругались, и тогда, несмотря на поздний вечер, Иззи собрала сумку, дошла до причала и переправилась на шлюпке через озеро. Она пешком добралась до шоссе и приехала в город на попутной машине.

Иззи появилась в квартире на Уотерхауз-стрит под утро, и Кэти очень рассердилась.

— Ты должна была позвонить мне или Алану, — отчитывала она Иззи. — Господи, тебя же могли ограбить или изнасиловать, даже убить. Кто-нибудь из нас встретил бы тебя.

— Я не могла оставаться там ни минуты, — оправдывалась Иззи. — И уж тем более не могла просить, чтобы кто-то из них проводил меня в город.

— Но ты...

— На шоссе нет телефонов, а о том, чтобы позвонить из дома, я даже не подумала.

Кэти хотела продолжить выговор, но несчастное выражение лица Иззи заставило ее унять свой гнев.

— Ну ладно, слава богу, ты благополучно добралась до дома, — только и сказала она, обнимая подругу.

На следующее утро мать позвонила и попыталась извиниться за отца, но Иззи не хотела мириться с таким отношением. Если отец любит свою дочь, пусть сам об этом скажет, она устала ждать. Матери она задала только один вопрос: «И как ты можешь с ним жить?»

Иззи продолжала поддерживать связь с матерью, но об отце они никогда не говорили до самой его смерти.

Теперь Иззи пришлось поехать на остров и остаться с матерью, и даже присутствовать на похоронах по ее просьбе, но в душе не возникло никаких чувств — ни во время отпевания, ни в тот момент, когда гроб с телом опускали в могилу. Только вечером, когда они с матерью вернулись в дом на острове, Иззи почувствовала утрату. Со дня смерти отца прошло уже три дня, и она лежала на своей кровати в родительском доме и рассматривала знакомые с детства трещины на потолке. Только тогда на глазах появились слезы.

Но Иззи плакала не по умершему отцу. Она тосковала по отцу, которого у нее никогда не было.

XXII

Апрель 1979-го

— Это не навсегда, — сказала Иззи.

Они вдвоем с Кэти сидели на ступеньках перед дверью своей квартиры и наслаждались теплым весенним вечером. С крыльца просматривался отрезок Ли-стрит и бесконечный поток машин. На Уотерхауз-стрит в этот вечер было тихо. С тех пор как несколько лет назад они переехали в эту квартиру, район претерпел значительные изменения. Маленькие магазинчики и кафе на первых этажах заменили супермаркеты и пиццерии, вместо представителей богемы в домах теперь селились молодые семейные пары и

преуспевающие одинокие мужчины и женщины, рассматривавшие приобретение квартиры только как способ вложения денег.

— Однажды, — как-то сказал им Алан, — здесь останутся только призраки и наши воспоминания.

— И Алан, — позже добавила Кэти; она была уверена, что он ни за что не сменит квартиру.

Но большинство людей постепенно переезжали в другие районы, а теперь к ним присоединилась и Иззи.

Мать после похорон решила перебраться во Флориду и поселиться со своей сестрой. Она собиралась передать остров во владение Иззи, но только при условии, что дочь будет там жить. Мать не хотела, чтобы остров был продан и в старом доме поселились чужие люди. По крайней мере при ее жизни.

— Когда я умру, ты можешь поступать как хочешь, — сказала она Иззи, когда они обсуждали этот вопрос.

Иззи заверила мать, что не собирается продавать остров ни сейчас, ни в будущем. Как бы ни относилась она к своему отцу, остров всё равно оставался для нее волшебным местом. И по ее мнению, так будет всегда.

— Я перееду только на время, — продолжала Иззи начатый разговор. — Посмотрю, насколько мне там понравится.

— Я понимаю, — ответила Кэти. — Тебе не надо ничего объяснять.

— Я люблю этот остров, и там прекрасные условия для работы.

Кэти кивнула:

— И еще там безопасно — для твоих ньюменов.

— Я даже не знаю, кто из них там живет, — сказала Иззи.

Она знала, что некоторые ньюмены предпочли жить на острове, но ни они, ни те, которые остались в городе, больше не общались с Иззи. И она знала причину. Она бросила их на произвол судьбы. Позволила им умирать. И от этого боль в ее сердце только усиливалась.

— Я надеялась, что мы будем там вдвоем, Кэти, — продолжила Иззи. — Дом слишком большой, и одна я там просто потеряюсь.

Они с Кэти так долго прожили вместе, что мысль о расставании казалась невыносимой. У Иззи было много друзей, и она знала, что будет скучать без них, но без Кэти она не представляла своей жизни. Они были не просто лучшими подругами. Они составляли две половинки магического союза. И каждая из них при разделении потеряла бы слишком много.

— Я не смогу жить так далеко от города, — возразила Кэти. — И это не из-за книг. Мое вдохновение останется со мной в любом месте.

— Это из-за фонда.

— Верно. Мне еще предстоит слишком много дел, и я не могу их оставить, пока организация окончательно не встанет на ноги.

— Я буду ужасно скучать по тебе, — сказала Иззи. Тогда зачем она уезжает? С островом Рен были связаны самые лучшие воспоминания детства, но и самые ужасные тоже. Годы, проведенные в Ньюфорде, значили для нее намного больше. И всё же Иззи ощущала потребность выполнить какое-то давно забытое обещание, как рыцарь времен короля Артура, давший обет. Иззи должна была переехать на остров не по настоянию матери, а ради выполнения обязательств, неизвестно когда принятых ею на себя. Единственное, что могло ее остановить, — это просьба Кэти. Но она ее не услышала.