Лезвие сна
Шрифт:
— Я понимаю. Этого бы хватило, чтобы оплатить нашу с Кэти квартиру за год вперед. Но только...
Иззи не знала, как объяснить свой отказ. Эксперимент в студии-теплице доказал, что ее творчество не может вызывать таинственных существ из другого мира, но, несмотря на это, она не могла отделаться от впечатления, что появление Джона в ее жизни было связано с «Сильным духом»; пока она держит картину у себя, они будут вместе.
— Ну, если ты решила ее не продавать, не буду больше настаивать, — согласилась Альбина.
Иззи колебалась. Всё-таки это были
— Я не могу его продать, — сказала Иззи. — Полотно принадлежит не мне. Его хозяин — тот парень, который мне позировал, — решилась она на небольшое отступление от истины. — Я только одолжила его на время выставки.
— Так тому и быть, — вздохнула Альбина. — Хочешь оставить какие-нибудь полотна для следующей выставки или у тебя есть что-нибудь новенькое?
Иззи подумала о трех картинах в студии профессора Дейпла, но пока она еще сама не решила, готова ли с ними расстаться. К тому же Иззи опасалась того, как отреагирует Рашкин, если она выставит эти произведения; он совершенно ясно дал понять с самого начала, что любые картины Иззи, обладающие, по его мнению, магическими свойствами, должны храниться у него в мастерской. Ее взаимоотношения с художником в последнее время несколько наладились, и девушка боялась сделать неверный шаг. Рашкина оскорбляли даже мельчайшие отступления от правил, а что могло произойти, если он узнает о трех полотнах, написанных ею в оранжерее? А если он к тому же поймет, с какой целью она их написала? Со временем Иззи собиралась выбрать благоприятный момент и рассказать ему обо всём, но не хотела торопиться. А выставка полотен в галерее «Зеленый человечек» — не лучший способ сохранить секрет.
— В настоящий момент у меня ничего нет, — наконец ответила Иззи. — А вы действительно считаете, что можно будет продать что-то из оставшихся картин?
— Они в самом деле хороши, — кивнула Альбина. — Хотя ты способна на большее. Они могут повисеть здесь еще немного, но я уверена, мы продадим их до наступления лета.
— Вы так думаете?
— Я знаю. Поэтому советую тебе начинать писать новые картины. Но пусть они идут отсюда, — попросила ее Альбина, прижав руки к груди. — Вложи в них частицу своей души, как ты сделала, когда работала над «Старым дубом» и «Сильным духом».
В тот же день, вечером, сидя рядом с Джоном на скамейке, Иззи уговаривала своего приятеля забрать картину «Сильный духом», но он упорно отказывался.
— Куда я ее повешу? — спрашивал он. — У меня нет собственного дома, а это не та вещь, которая будет хорошо смотреться на одной стене с вышитыми крестиком тетушкиными картинками и портретом Элвиса. Лучше оставь ее у себя, так мне будет спокойнее.
Иззи окинула Джона вопросительным взглядом.
— Какая связь между хранением картины и твоим
— Да такая, что тетушка вполне способна выбросить картину. Просто так. А о чем ты подумала? — рассмеялся он. — Ты всё еще сомневаешься в моей реальности?
— Я не могу избавиться от мысли, что любое несчастье, грозящее полотну, отразится и на твоей жизни.
— Что ему может угрожать?
— Если картина попадет в чьи-то руки, кроме твоих, ты исчезнешь из моей жизни.
— Иззи, ты не должна...
— Мне предлагали за нее пять тысяч долларов, но я не согласилась.
— Пять тысяч долларов?
Иззи кивнула.
— И ты отказалась?
— А что мне оставалось? Ты представляешь собой самую большую загадку в моей жизни. Я не знаю, откуда ты появился и куда можешь исчезнуть. Всё, что я знаю, — это то, что я написала картину, а вслед за этим пришел ты. И как мне не бояться, что ты пропадешь навсегда, если картина попадет в чужие руки?
— Ты прекрасно знаешь, что этого не случится. Я не собираюсь расставаться с тобой из-за какой-то картины.
— Я в этом не уверена, — покачала головой Иззи. — Я только знаю, что люблю тебя, но ни минуты не чувствую себя спокойно, поскольку не представляю, кто ты такой.
— Я тот, кого ты видишь, ни больше ни меньше. — Джон повернулся лицом к Иззи, взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза. — Здесь нет никакой тайны.
— Надеюсь, что так.
— И хочу сказать еще одну вещь, — с улыбкой продолжал он. — Никто из моих прежних знакомых не был такого высокого мнения обо мне, чтобы раскошелиться на пять тысяч ради моей безопасности. — Джон обнял Иззи за плечи и привлек к себе. — Я очень ценю твое беспокойство, Иззи.
Они замолчали и посмотрели на озеро. На противоположном берегу толпы ожидающих заполнили дощатый настил причала. Паром без устали сновал между материком и Волчьим островом, перевозя множество людей.
— Расскажи мне о своем прошлом, — наконец попросила Иззи.
— О чем именно?
— Я не знаю. О чем угодно. Ты рассказывал о резервации, о нравах своих земляков, но ни слова не сказал о себе самом.
— Мне нечего рассказать тебе.
— Так не бывает.
Джон упрямо покачал головой. Иззи попыталась заглянуть ему в глаза, но его взгляд был прикован к линии горизонта.
— Неужели ты был таким плохим? — настаивала она. — В этом причина твоего молчания? Поверь, я не стану относиться к тебе хуже, ведь теперь ты исправился. Я даже буду тобой гордиться, раз ты смог изменить свою жизнь.
— Я не был ни плохим, ни хорошим, — произнес Джон. — Иззи, до встречи с тобой я был просто ничем.
— Никто не может быть ничем.
— Это зависит от точки зрения. Давай считать, что тогда я был просто в одной истории, а теперь — в другой.
— И чем закончится эта история?
— Этого нам не дано предугадать, — пожал плечами Джон. — Мы должны прожить историю до конца, только тогда всё узнаем. Так же как и все остальные.
«Только у всех остальных есть прошлое», — подумала Иззи.