Лезвия Судьбы
Шрифт:
Пока селяне безуспешно искали мышей, Влад озадачился прикладным вопросом глобального плана. Действительно ли применение кинжала вызывало цепную реакцию и могло привести к опустошению этого мира от всего живого? По требованию Влада принесли десять стволов и уложили в одну линию. Влад воткнул лезвие в край первого ствола. Изморозь в пять секунд покрыла весь ствол и перекинулась на следующий. Но там, на втором бревне, дошла не дальше трети. Остальные две трети бревна остались целыми. Выждав время, Влад повторил опыт. На это раз даже первое бревно превратилось в студень не до конца. Третий опыт дал результат только в четверть ствола. Налицо было падение мощности. Желтый кристалл
Влада подозвали к первой яме. Буквально на глазах, слитый в яму, весь "ведьминский студень" пошел паром и потихоньку истончился, в вихре оранжево-желтых песчинок внутри белесого тумана.
Пар улетучился и показалось дно ямы, на котором тускло мерцало лезвие дешевого ножа — все что осталось от неуклюжего старика. Получалось, по прикидкам Влада, "ведьмин студень" вне кинжала не мог существовать дольше определенного, относительно небольшого времени.
Скарви ждал ловцов мышей под горой, с тем, чтобы самому отнести их конунгу. Прождав час и поняв, что мышей не будет, а время уходит, догадываясь, что терпение великого конунга не безгранично, Скарви, взяв с собой десяток вооруженных людей, вломился в девичий барак. Он не был таким мямлей, как Ингвар, и точно знал, что должна быть принесена жертва, поэтому бывший сотник ополчения действовал решительно и инициативно. Там, в бараке, он принудил девочек к древнему ритуалу жребия, когда счастливица, вытащившая черный камень из мешка, отводилась в лес на жертву, став впоследствии прообразом снегурочки.
Внучки Скарви точно знали, что черный камень — самый холодный, поэтому родной кровью староста практически не рисковал. А в остальном процесс жребия был демократичен и обеспечивал равенство в возможностях.
Любые выборы, на демократической или олигархической основе, тайные или явные, жребием или голосом, когда несколько выбирают одного, единственного, в человеческой истории всегда оставляли самые вонючие царапины. Вождь всех народов был абсолютно прав в своем цинизме, в своей гениальной фразе о том, что выборы выигрывает не тот, за кого голосует, а тот, за кого считают. В таких случаях в ход идет все: и необъятный бюджет, и административный ресурс, и визжащие средства информации. Если выборы серьезны, на случай проигрыша планируется прямое восстание, называемое, в случае победы, "революцией чего-то-там повонючей или поярче".
Но самый главный принцип, который должны знать все — нужные камни для жребия — они холоднее прочих. И тянет от них могильным холодом.
Текущую победительницу, со связанными сзади руками, в белом полотняном сарафане по щиколотки, босиком, Скарви деятельно поволок на "гору конунга", держа косы избранницы намотанными на свой кулак. Там он предъявил жертву жребия своему конунгу. Жертва смотрела на конунга жалобным взглядом с поволокой, с небесно синим цветом глаз. Ей осталось только покориться и принять свою судьбу, как и многим девушкам до нее, выбравшим своей рукой холодный черный жребий.
Влад просчитал ситуацию. По-своему. Ему и в голову не могло прийти, что Скарви на испытание оружия притащит одну из селянок. Ведь староста дал клятву о том, что ни один человек не будет принесен в жертву. О том, что понятие "человек" для старосты не является синонимом "разумное
— Ты зачем мне девку притащил, Скарви? Внучка, что ли, твоя? И не жалко? У меня жены, сам видишь, обнаглевшие и борзые, сожрут просто еще одну невесту. И девочку жалко — молодая да симпатичная, но уж больно спокойная.
Скарви и все окружающие, тихо впали в ступор. То, что жены конунга едят людей, преимущественно молодых девушек, для многих было ожидаемым, но неприятным открытием. Вон и эльфийка довольно осклабилась, показав острые зубки, видно, предвкушает трапезу.
Эльнуриэль, в отличие от Влада, сразу догадалась, зачем Скарви притащил на гору эту девчонку. Этот театр сюрреализма она решила прикрыть, пока Влад не отдал какой-нибудь приказ, который воспримут как сигнал к жертве.
— Мудрый Скарви, Великий конунг не хочет приносить жертвы. Он просто хочет опробовать остроту клинка. Для этого ему нужна всего лишь мелкая, ненужная животинка. Принесите лягушку, если не можете поймать даже мышь.
Скарви понял, почему он ненавидит эльфов. Особенно женщин-эльфов. Только те могли всего парой фраз дать понять что ты тупое, неуклюжее, деревенское дерьмо. Однако староста переобулся на лету, уходя от позорного признания. Скарви не даром звали Мудрым.
— Ищут зверей, ищут. Я вот привел конунгу в услужение, на подмогу в делах бытовых. Или еще каких. Сами посмотрите — никто конунгу землю со спины не стряхнул, до сих пор грязный, как сви… очень грязной спиной бегает! — Скарви осторожно разматывал со своей руки косу несостоявшейся жертвы.
Влад наморщил лоб, пытаясь понять ситуацию. В его наборе понятий не укладывался образ старосты, самолично приводящего на заклание молодых девушек из своего села. Даже для его жизненного опыта это было чересчур.
Но его внимание, к счастью для старосты, отвлек мальчишка, принесший мышку-полевку, завернутую в тряпицу. Несчастную мышь, с помощью подручной амуниции, буквально распяли на притоптанной земле. Влад торжественно занес кинжал и под глубокие охи внимательно наблюдающей толпы легонько кольнул ее лезвиями. Мышка превратилась в желе за несколько секунд.
Требовалась еще одна, третья проверка. Поэтому следующий был дикий ван. Его положили на плоский булыжник, откинули сверху часть кольчуги, и Влад без особых выкрутасов просто пырнул его, задержав кинжал в деревянном теле. Ван задрожал всем телом, начал шелушиться, а затем тоже обратился в желе, но уже грязно-черно-синего оттенка. "Ведьмин студень" закапал на землю, просачиваясь сквозь звенья оседающей на глазах кольчуги.
Кинжал, уже ярко мерцая желтым камнем в оправе, наглядно доказал, что действительно является "лезвием судьбы", с легкостью прерывающим судьбы кого угодно, от мелкой мышки до могучего лесного бога.
Влад резко обернулся на вскрик Эльнуриэль. Та держала за серебряную цепочку надетый у нее шее сильмарилл. Эльфийский камень теперь мерцал голубоватым светом с темно-синими крапинками. Принцесса послужила приемником части энергии маны, когда Влад убил своим кинжалом "дикого вана" и сильмарилл вобрал ее в себя. Цвет магии людей был красным, магии эльфов — зеленым, а вот у магии ванов глубокий голубой. Эльнуриэль наблюдала воочию этот цвет магии впервые, хотя и читала о нем в героических романах времен Вторжения в монастырской библиотеке. Темно-синие крапинки наверняка были энергией от черного камня, который по чуть-чуть, но постоянно воздействовал на все его окружающее пространство, работая своеобразным ветряком на межмировых и звездных ветрах.