Лгунья

Гичко Екатерина

— Так какой свидетель? — всполошился Одаш. — Чего он видел?

Трибан молча поманил Рихия, и тот втиснулся в камеру.

Совсем скрыть эмоции у оборотня не получилось. Взглянув на Одаша радостно блеснувшими глазами, он застыл и дёрнулся, словно хотел посмотреть уже на данетия, но сдержался. Радость в глазах сменилась недоумением. Но в остальном оборотень держался молодцом и более ничем себя не выдал.

Трибан же внимательно наблюдал за Одашем. Тот с боязнью и надеждой уставился на «свидетеля» и, заметив недоумение в его глазах, взбодрился.

— На этом всё, — данетий

привлёк внимание Рихия и указал ему на выход.

— А я виноват-то или нет? — опомнился Одаш.

— Всё после, — сухо ответил данетий и захлопнул дверь камеры.

Только после этого он вопрошающе уставился на Рихия, на что тот с недоумением развёл руками.

— Это не наш Одаш.

Харена запыхавшийся данетий поймал на первом этаже. Тот как раз направлялся к башне, где был заключён Одаш.

— Харен!

Ранхаш остановился и, прищурившись, осмотрел взволнованного данетия.

— Вернулся Варлай вместе с родственником Одаша. Так вот, тот сказал, что это не Одаш.

Трибан ожидал, что на лице харена появился волнение, может быть, ноздри негодующе раздуются, но тот лишь глубоко вздохнул и задумчиво посмотрел в пол.

— Где родственник Одаша? — наконец спросил он.

— С Варлаем, — Трибан поморщился. — Он орёт и требует вернуть настоящего Одаша. Того теперь, вероятно, только некроманты и сыщут, — он с досады сплюнул. — Больше года позволял себя за нос водить, как какого-то мальчишку! Что делать теперь будем?

— Допрашивать Одаша, — спокойно ответил Ранхаш. — Прямо сейчас.

Но только он сделал шаг, как дверь, ведущая на улицу, распахнулась и внутрь ввалился задыхающийся от бега оборотень.

— Изаш? — Трибан нахмурил брови, узнавая одного из своих подчинённых. — Ты что тут делаешь? Я же велел тебе и ребятам сидеть в сыске и ждать моих указаний.

— Данетий, — оборотень широко распахнул глаза, — там… — он запнулся и поспешно перевёл дыхание. — Там ещё один свидетель появился по делу об ограблении сокровищницы.

— Что? — переспросил Трибан.

Ранхаш развернулся и молча уставился на Изаша.

— Мы с ребятами побоялись его в сыске оставлять одного: он бормочет постоянно, что его убьют, — и сюда привезли.

Трибан посмотрел на харена и тут же распорядился:

— Тащите его сюда.

Очередной допрос проводили в кабинете данетия тюрьмы, откуда предварительно спровадили Варлая и Рихия. Последнего пришлось выводить под руки, убеждая, что в исчезновении его родича обязательно разберутся. Ранхаш не стал садиться, хотя данетий любезно оставил кресло свободным, и остался ждать свидетеля, заложив руки на спину. Трибан опять ощутил нарастающее напряжение, но он и сам был накручен до предела. Дело расследуется уже больше года, а тут выясняется, что главный свидетель совсем не тот, за кого себя выдаёт. Мало того, появляется новый очевидец!

Изаш втолкнул в кабинет щуплого обросшего мужичка в заношенном до дыр тулупе. Комнату моментально заполнил запах давно немытого тела и грязного тряпья. Одного взгляда хватило, чтобы понять — нищий и бродяга. Ноздри Трибана было презрительно дёрнулись, но он сумел себя обуздать. Даже такие отщепенцы порой вносят в

дела важные детали.

Под холодным взглядом харена мужичок окончательно стушевался и попробовал отступить к двери, но там стоял Изаш.

— Это господин Ранхаш, ты можешь рассказать ему всё, — тихо подбодрил его сыскарь.

Бродяга перепугался ещё больше и нервно потёр шею.

— Так я ж всё рассказал… — промямлил он.

— Ещё раз, — с нажимом прошептал Изаш.

— Изаш сообщил, что вам есть, что сказать по делу об ограблении сокровищницы, — Трибану надоело ждать. — Кто вы?

— Милым меня звать, — нерешительно ответил мужичок. — Я тут… ну… в городе живу.

— Бродяжничаешь, — поправил Трибан.

— Ну не без того, но жизнь сейчас тяжёлая, так что живу, как могу, — смущённо оправдался Милый.

Трибан скривился, но спросить что-то ещё не успел. Вперёд шагнул харен.

— Что ты хотел рассказать?

— Ох, господин, — Милый сглотнул и осмотрелся, словно ища пути к отступлению. — Не гневайтесь, но видел я кой-чего той ночью…

— Видел? — перебил его харен. — Почему сразу не пришёл?

— Так страшно ж! Я кто? Тварь нищая! Меня ж прибьют, и никто не заметит. А мне ж тоже жить хочется. Да и девчонка всё равно тогда уж сбёгла. На кой ей моё защитное слово? Ну я подумал, что у вышестоящих ума поболе моего, справятся и без меня. Чего уж лезть? А сейчас-то вона как всё обернулось! И девчонку сыскали, и этого… того припёрли.

Трибан едва сдержался от того, чтобы не скрипнуть зубами. Уязвлённое самолюбие в очередной раз заныло.

— Рассказывай, — велел харен.

— Что рассказывать? — глупо хлопнул глазами нищий.

— Что там делал и что видел той ночью? — с непоколебимым спокойствием перечислил Ранхаш.

— Ну так жил я там, — простодушно ответил Милый и тут же стушевался. — Стража, конечно, гоняла, но я нашёл закуток, куда они не совались, и там ночевал. Прекрасное место! Ветер не дует, тёмный народец не шастает, спи, как младенец в люльке. Вот я каждый вечер туда пробирался и ночевал. Но не более! Даже отхожего места там не облюбовал!

— Дальше, — сдержанно поторопил Трибан.

— Ну той ночью я крепко спал, — перешёл к главному Милый, — поэтому не сразу проснулся. Тепло, знаете ли, было. Слышу, значит, сквозь сон топот и вроде крики какие-то. Глаза продрал, высунулся и вижу, что этот, который гончаром у Охляши подрабатывает, ножиком в кого-то тыкает. У меня аж сердце к горлу подскочило, свет в глазах померк. А потом этого… убивицу вдруг от земли оторвало и как отшвырнёт! А из темноты девчонка выныривает и к заколотому бросается. Он тогда ещё шевелился. Говорит ему чё-то, руками над грудью водить начала, а они синим засветились. Крики раздались бабские, топот… Убивца с подельниками возвращался. Девка на них рукой махнула, но от них как полыхнуло! Её саженей на пять отбросило. Она вскочила, метнулась было назад, но потом всё же побёгла прочь. Дальше я уж ничего не скажу. Забился я там у себя, лишь бы меня никто не заметил. Лишние-то глаза никто не любит. За ней вроде потоптали они. Дальше там стража набежала, и я насилу утёк. А то б попал под раздачу!