Либертанго
Шрифт:
Макс, пробежал глазами список препаратов: метандростенолон, пропионат тестостерона… Да, от Сани никогда не знаешь, чего ожидать.
На автовокзал Макс приехал заранее и мерил теперь платформу шагами. Выяснить, куда именно прибудет автобус из Хайфы, не удалось, так что следовало контролировать всю платформу. Было шумно, грязно и многолюдно. Сигаретная вонь мешалась с автобусным выхлопом.
Накануне они договорились, что Саня приедет к нему в Иерусалим в гости. Тот находился в Израиле уже с месяц: снял в Хайфе жилье, искал работу, пытался учить
Макс ходил по платформе и думал, что вот, сбывается его давняя (к сожалению, слишком давняя) мечта: сегодня он увидит некогда лучшего своего друга. И они даже наверняка забухают. Случись это несколькими годами раньше, Макс был бы на вершине счастья. А теперь… нет, он, конечно, рад, но всё же… Прошло девять лет, оба, наверняка, изменились, каждый по-своему…
Помимо невообразимости самого срока (девять лет!), среда обитания не могла не оставить отпечатка. Макс, к примеру, хотя и водился больше с русскоязычными, настолько уже обтерся в этой стране, что чувствовал себя израильтянином. Просто таким вот… нетипичным. Саня же… Каким он стал? Найдут ли они общий язык? Да и времена, когда пьянство с друзьями было квинтэссенцией жизни, в прошлом. Вдобавок через месяц он всё равно улетает: куплен билет в Берлин. И надо же: именно теперь приезжает Саня. Какова ирония!
В смешанных чувствах Макс вышагивал по платформе, огибая пассажиров, груды багажа, оборванных типов, попрошаек. Откуда-то сбоку шагнул, загородив путь, бритоголовый амбал. Макс рефлекторно уклонился, обогнул, не сбавляя шага, громилу и продолжил свой путь.
– Ты охуел?! – раздалось ему в спину.
Да, Макс, конечно, изменился. Но Саня изменился сильнее. Голова его (вероятно, от препаратов) по-поросячьи распухла. Тело противоестественно бугрилось. Сам Макс уже восстановил форму после голодовки, и выглядел теперь, как и прежде, спортивно. Саня же, будучи почти с него ростом, вдвое превосходил габаритами.
Макс разглядывал друга: тот смотрел затравленно, глаза бегали – адаптация, похоже, проходила болезненно. После полагающегося обмена междометиями, Саня изъявил желание купить для ужина «кусок мяса побольше», и друзья направились к шуку.
Хозяин мясной лавки – выходец из Ирана – бывал по-восточному дружелюбен и радовался приходу Макса, ибо тот хорошо ел, неся бизнесу прибыль. Увидев знакомого клиента в сопровождении груды мышц, мясник выронил нож, выскочил из-за прилавка и принялся трясти Санину руку, одновременно обращаясь к Максу:
– Братан! Ты – здоровяк! Но рядом с ним ты – вот! – мясник продемонстрировал мизинец. – А этот – гигант! Монстр! – И мясник принялся охлопывать обалдевшего и ни слова не понимающего Саню по могучим плечам.
Макс взял кило индюшачьей грудки, и друзья вышли из лавки.
– Хоть бы руки вымыл, – ворчал Саня, нюхая ладонь и вытирая о штаны. – Тут все такие любвеобильные?
– Уважает: он же мясник – а тут враз столько мяса пришло.
– Это я еще атрофировался, – посетовал
Увидев плеть, Саня пришел в неожиданное воодушевление. Сняв со стены, он начал ее любовно оглаживать и лихо пощелкивать в воздухе.
– Досталась с квартирой. Нравится?
– Шикарный девайс! – Саня принялся выписывать плетью восьмерки в опасной близости от потолочного вентилятора. – В курсе, что я садист?
– То есть? – Макс напрягся. – Людей мучаешь?
– Да не, только в смысле секса: баб плеткой лупить.
– И в чём кайф?
– Бьешь – она стонет. Возбуждает!
– Ей больно?
– Больно, – подтвердил Саня. – Но она сама хочет.
– Понятно: «идешь к женщине – не забудь плеть».
Макс, разумеется, испытывал плетку с Ланой, но обоих не впечатлило.
– В общем, Саня, считай, что плетка – твоя.
Макс положил мясо на сковородку.
– План такой, – сказал он. – Бутылка водки, на сегодня хватит. А завтра идем к моему другу Пете на день рождения. И там уже оттягиваемся по полной.
– Да мы незнакомы… – засомневался Саня. – И… всякие там люди… Стрёмно как-то…
– Открытое мероприятие, – успокоил друга Макс. – А Петю я предупредил. Он празднует в заброшенной арабской деревне. Пацан знаменитый, его дни рождения – события всеизраильского масштаба. Так что народу не меньше сотни наберется: неформалы, богема, торчки всех мастей… Великий бал у сатаны. А помнишь, как мы на «Мастера и Маргариту» ходили? В твой ДК…
Макс достал из морозильника водку.
– Стараюсь не пить, – вздохнул Саня, подставляя рюмку. – На мышцы плохо влияет. Тормозит синтез протеина и воссоединение аминокислот, снижает тестостерон и увеличивает уровень катаболического гормона кортизола… – Саня взглянул на зависшего с бутылкой в руке Макса. – Короче, хуево будет.
Лифта лежала в долине, как в ладошке. По склонам лепились дома, внизу виднелся обрамленный иерусалимским камнем бассейн неправильной формы. Макс попытался обратить Санино внимание на пейзаж, ибо увидеть Лифту при свете дня – истинное благословение. Но Саня был рассеян и лишь поправлял под выпущенной футболкой воткнутую за пояс плеть, с коей отныне не расставался.
Друзья спустились к источнику, по каменистой тропе прошли в дальний конец Лифты и поднялись к «Петиному дому». Перед домом имелось обширное крыльцо, внутри – огромная комната со множеством арочных оконных проемов.
В доме уже тусовалось с десяток гостей. Кто-то негромко выстукивал на барабане простой ритм – звуки гулко резонировали в толстых каменных стенах и высоком сводчатом потолке.
Макс познакомил Саню с хозяином. Петя поприветствовал гостя и с уважением к силе пожал руку. Бегая глазами, тот что-то буркнул.
– Главное – не забывайте про дырку, особенно когда стемнеет, – сказал Петя, указывая на центр комнаты, и вернулся к камину, где готовился плов. – Сейчас, рис закину – и попыхтим.