Либертанго
Шрифт:
– Именно, – говорит он. – И в Индии это понимают, этим живут. – Допив чай, он встает из-за стола. – Пойду собираться. Намасте.
Остается болезненный осадок, словно прикоснулся к заразе. И отчего-то жалко этого немца. Похоже, он и рад бы не ехать в Индию, но себе в этом не признается. Он не может не ехать, и мы с ним товарищи по несчастью: каждого толкают и гонят некие силы. Его – в Индию, а меня… Куда?
Записываю в блокнот: «Справедливость: не поровну, а каждому свое (немец-индуист)». Поможет не забыть разговор, воскресить образы.
Слоняюсь
Возле машины – человек в черном костюме, чем-то даже напоминающий Смоктуновского. Держит табличку на немецком. По отдельным словам угадываю, что человек с машиной обслуживают свадьбы и прочие торжества. Внизу телефонный номер и подпись: «Vladimir». Несколько узкоглазых туристов, по-своему лопоча, фотографируют «Волгу».
Обхожу машину, любуюсь. Поглядываю на мужика, пытаюсь представить себе его жизнь. Он моложе моих родителей, вряд ли получает пенсию. Так что неплохо придумано. Да и владеть такой машиной, наверное – счастье. Хотя сильно счастливым он не выглядит. Заговорил бы с ним, да неловко…
Человек безразлично скользит по мне взглядом: едва ли кто сумеет опознать во мне русского. Да и какой я, к чертям, русский. Я – израильтянин. Сколь бы то ни было смешно.
Утром выхожу из города. Франкфурт невелик: час ходьбы и я возле трассы, на развязке. Снимаю рюкзак и ставлю рядом. Стою с вытянутой правой рукой и оттопыренным большим пальцем.
Автобан номер 3 приведет меня сегодня в Амстердам. Или не сегодня. Или не в Амстердам. По большому счету, не важно. Но необходимо представлять цель – так меня учили и так я привык. Может, со временем научусь другому: интуитивно выбирать путь, передвигаться без карт и заранее определенной цели. У истинных путешественников – тех, кто путешествует вглубь себя – нет и не может быть карты. Ведь они – первопроходцы. И цель им не нужна: они сами – цель. А мне приходится брать составленную кем-то карту, выбирать пункт назначения и ломиться к нему, не подозревая (подозревая!), что мой путь лежит вовсе не туда. Вот с чего это я, например, торчу тут уже час? Что если следует ехать не в Амстердам, а…
Резко тормозит красный двухместный кабриолет «Мазда» с опущенной крышей. За рулем женщина средних лет. Обращается по-немецки, затем переходит на английский:
– Попробуй рюкзак – в багажник…
Багажник – одно название: большую его часть занимает сложенная крыша. Рюкзак не влезает. Лихорадочно отстегиваю пенковый коврик и вынимаю из рюкзака спальный мешок. Оставшееся получается как-то умять. Коврик и спальник кидаю себе в ноги, и мы выносимся на автобан.
– Идеальный день для путешествия в кабриолете, – говорит женщина. – Солнце, ветер… Еду к подруге в Кёльн…
Она живо интересуется моей биографией. Скрывать нечего, и я раскладываю перед ней свою историю.
– Значит, ты покинул
– Вовсе нет, – говорю я и в подтверждение рассказываю, как лишь в десятилетнем возрасте узнал о своем происхождении от одноклассников. Но это только укрепляет ее подозрения. Да нет же: в России моя национальная принадлежность имела столь малое значение, что за десять лет вообще себя не проявила. А чтобы дразнить одноклассника, любой повод сгодится. И не стоит путать антисемитизм с дефицитом политкорректности, коей Россия и вправду не славилась испокон…
Мои умопостроения не убеждают. Видно, ей просто нужно кого-то жалеть, кому-то помогать – иначе бы она, наверное, и не стала подбирать людей на дороге. Вдобавок у немцев тяжелый комплекс вины по отношению к евреям – мои родители как раз пожинают его плоды.
Выхожу на заправке перед поворотом на Кёльн: необходимо оставаться на трассе. Здесь большая станция обслуживания с бензоколонкой, стоянкой грузовиков и рестораном. Зайдя в туалет и ополоснув лицо, прохожу через стоянку дальнобойщиков в самый конец заправки и встаю перед выездом на трассу.
Судя по карте, я нахожусь в сердце гигантской агломерации «Регион Рейн-Рур». Как отсюда выбраться? Впереди множество развилок, я в центре колоссальной дорожной паутины. Правда, я – скорее паук, нежели муха. Но найдется ли подходящая жертва? Большинство машин, наверняка, куда-нибудь сворачивают. Хорошо бы поймать дальнобойщика, едущего прямо в Голландию! Написать табличку?
Достаю синий маркер и канцелярский файл с листами. Крупно вывожу: «NL». Засовываю листок обратно в прозрачный файл. Демонстрирую табличку выезжающим с заправки.
Притормаживает легковушка: внутри приятная пожилая пара. Едут в Голландию, город Арнем. Огромная удача: от Арнема до Амстердама останется всего с сотню километров! И никаких больше агломераций! Закидываю в заднюю дверь рюкзак и влезаю сам.
Голландцы беседуют между собой и через час – уже в другой стране – высаживают меня на бензоколонке перед поворотом на свой городок. Здесь меня сразу подбирает старенький «Мерседес», заднее сиденье которого завалено частями ударной установки: барабанами, медными тарелками и хромированными стойками. Сажусь впереди и, растопырив колени, втискиваю перед собой рюкзак.
Ландшафт однообразный: по большей части поля, обсаженные одноногими великанами-ветряками. В Амстердам прибываем засветло. Барабанщик на удивление лихо проскакивает светофоры.
– Ритм – моя профессия, – объясняет он. – Город подчиняется ритму. Почувствуешь его – сможешь гнать без остановки, всегда на зеленый…
Завозит меня в самый центр города и напоследок желает:
– Have a good fuck!
Хотел, наверное, сказать «good luck»…
Амстердам встречает знакомым, вкуснейшим запахом. Сколько раз представлял себе этот город: он стереотипно рисовался мне погруженным в ароматные клубы конопляного дыма. Возможно, я опять материализую мною же сотворенный образ? Начало в любом случае многообещающее.