Либитина
Шрифт:
– Мне нужна разумная союзница. Знающая свою силу и слабость, также как я! Мне некогда носиться за тобой по городу и ждать, когда твое чудовище порвет оковы!
– Нонус распалился. Незамеченный прежде второй его ворон хрипло закаркал на меня, но я не готова была уступать.
– Ты не остановил меня! Ты... ты воспрепятствовал моей конечной цели, моей мечте, хотя обещал. Я клялась исцелять, а не убивать!
– Моя не-желающая-принимать-правду Королева, - несмотря на взвинченное состояние, я почувствовала холодную угрозу нового тона Нонуса.
– Прости, но ты еще скажешь мне "спасибо"...
– договаривая это,
– Это сделала ты, а не я!
– жестко, громко, будто докладывал не мне, а всему городу.
– И не пробуй перекладывать на других свою вину! Это сделала ты! Почему?..
– Ей, - он притиснул мое лицо к холодному лицо мертвой, - уже неважно! А мне было важно, чтобы ты узнала свое чудовище, поэтому я стоял и наблюдал и ничего не делал! И ты узнала его, не отворачивайся. Не смей теперь опускать глазки и воротить нос от слов ненависть и месть! Сегодня они победили тебя. Да, первый раз, да, единственный пока раз, но победили! А ты даже не заметила, как оказалась побежденной, погребенной под ними...
Я всхлипнула опять, но теперь сумела выставить вперед руки, отталкивая тело жертвы. Хватка ворота в это же мгновение ослабла, Нонус отступил. Утираться не было необходимости - чужая кровь вновь впиталась в кожу. Я закрыла чистое кукольное лицо руками. Кажется, только теперь я вполне поняла, в чем заключается способ питания тварей. Вампиры кормят не живое тело, а свои мертвые злые чувства, воскресшая их в новой горячей ярости. Через них Бездна ненависти входит в наш мир, чтобы пожрать его.
– Что же теперь делать?
– всхлипывая и икая прошептала я.
Нонус молчал, впрочем, я не ждала от него ответа. Вампир получил все, что ему было нужно, и спокойно мог уйти.
– Сама выбирай, что дальше: честная перед собой ярость или строжайший пост. Да, можешь прибраться, если хочешь, патрулей охотников поблизости нет, - бросил он напоследок.
– Время есть? Тогда я успею узнать, как она умерла...
– вдруг прошептала я. Нонус, уже отошедший на несколько шагов, остановился:
– Что?
– Ты говорил, carere morte может управлять умениями и памятью жертв. Я проплыву назад по реке ее воспоминаний. Хочу узнать, кого я убила.
– Хочешь сделать из нее марионетку?
– Не то, чтобы марионетку, но...
– я замолчала, подбирая слова.
Сделать марионетку. Без прежнего ужаса, с какой-то печальной задумчивостью я вгляделась в распластанное на тротуаре девичье тело. Кукла, такая же, как собака, но из человека? Стеклянные глаза и желтоватая холодная кожа. Навеки застывшая в одном возрасте, с одним выражением лица. Нет, это отвратительно. Нонусу обязательно нужно было испортить мое благое намерение!
"Иногда мне кажется, ночью куклы думают, общаются мыслями между собой", - прошептал тоненький голосок из недавно такого близкого, а за последние полчаса вдруг убежавшего за сотню миль прошлого.
–
"О ком они думают? Может быть, они думают о нас?"
"Мучилась ли она перед смертью? Или я оборвала эту жизнь милосердно быстро, как Эреус - жизнь Антеи? Пожалуй, ей столько же лет, сколько б исполнилось дочери этим летом. Проплыть
– Я... я хочу...
– я вздохнула, так и не сумев оформить мысли словами.
– Не нужно так казниться. Ты собираешь переживать смерть вместе с каждой жертвой? Кому и что это даст? Ты только потопишь свою вечность в море слез раскаяния, и более ничего. Просто впредь расчитывай, сколько жизни берешь и с какой целью. Если это ради поддержания преемлемого уровня твоей силы, а не ради мести, ненависти ко всему живому, не из желания поиграть или рассеять скуку - почему нет? Кстати, не думаю, что жизнь этой смертной дороже твой вечности. Ведь ты стала carere morte ради благой цели, - голос Нонуса утешал, но я тряхнула головой, прогоняя успокоительный дурман:
– А как собиралась прожить жизнь она, конечно же, не важно рядом с моей великой целью? Также, как жизнь старого аптекаря не стоила твоей вечности? Если я начну подсчитывать, что дороже: моя вечность или жизнь любого смертного, я продешевлю со своей вечностью, Нонус.
Я ждала ответа, но вместо этого вдруг застучали каблуки Нонуса - сбивчивый быстрый шаг, прочь, прочь от меня. Вампир чего-то испугался и торопился сбежать?
Утром нового дня я стояла у запертого окна, взглядом прослеживая путь невидимого солнца и изредка попивая прямо из горла бутылки свиную кровь. Нонус подошел, остановился в шаге. Я холодно кивнула ему, здороваясь, и вновь отвернулась.
– О чем задумалась моя грустная Королева?
– сегодня он не хотел принимать моего холода. Я усмехнулась.
– Так... Я немного не поняла: Макта умер во время опыта Атера или он раньше стал вампиром, как мы с тобой? Ты знаешь его лучше всех, скажи, у Макты осталась душа?
– Я ничего не знаю о его душе, - Нонус замялся, - как и о своей, о любой. В мою схему Вселенной не укладывается этот наивный символ. Макта сейчас - кукла, управляемая Бездной. Бездна уцепилась за его последнее сильное чувство - ненависть к Арденсам, и питаясь им, разрослась. Ненависть так глубоко вошла в Ее структуру, что они стали нераздельны. Ненависть - материя Бездны в нашем мире. А Макта... Его оболочка осталась, но самого Макты давно нет. Он - это маска Бездны ненависти. И Вако понял это, также как я, поэтому сражается сейчас с воплощенной ненавистью - Мактой другой ненавистью - народной. Неглупый путь. Но мой мне, все же, нравится больше.
– Ясно.
Вампир молчал, но я чувствовала, он пришел, чтобы выговориться. Вот он шагнул ближе и - чудеса!
– осторожно, нерешительно обнял со спины.
– Ты меня... меняешь, - глухо сказал Нонус.
– Я знаю тебя всю, давно, но каждый день открываю в себе что-то новое благодаря твоим словам. И этот новый я понимает, что ничего-ничего не знает... ни о чем. Я думал, что создаю свою галатею, а, оказалось, оба мы резчики, и ты работаешь еще быстрее меня по какой-то дьявольской схеме, в которой разум плотно переплетен с сердцем и еще неизвестно чем, возможно, с этой твоей... душой. Не зови меня создателем: ты не меньший мой создатель, чем я твой.