Либитина
Шрифт:
– Тогда проведи ее пожаром над морем своих мыслей, но не давай ни воздуха, ни топлива. Пусть пронесется - и сгинет.
– Хорошо, - я улыбнулась, так что общее море мыслей запестрело солнечными бликами.
– Захватывающе следить за ними, Нонус. Действительно появляется ощущение, будто они играют в твоем спектакле. А сами и не подозревают, что всего лишь актеры, и финал предопределен.
– ...Ты желаешь отказаться от обмена кровью, Семель?
– первый раз за собрание подал голос Вако, к счастью, не способный услышать наш обмен репликами. Гедеон единственный не сел в кресло, он в волнении мерил шагами зал.
– Нет, я готова, - Королева гордо вздернула голову, и от резкого движения
– Мое условие одно: после того, как ты узнаешь все о Голосе Бездны, Вако, Эмендо умрет. Я не хочу быть связанной с ней вечно.
– Главное, когда мы пойдем ее убивать, не перепутать, где Королева, а где ее двойник, - заметил Митто и засмеялся. И Майя злорадно усмехнулась, не побоявшись при этом посмотреть в глаза Семель.
– Что ж, раз Королева готова, поторопимся, - Дивелли опять хотел что-то возразить, но Гедеон грозно глянул на него.
– Удивление от явления леди Эмендо, полагаю, у всех уже прошло и пора перейти к делу. Ее Величество рассуждает разумно, как всегда: что бы ни замыслил Нонус, с Аристой или без нее, эти кукловоды не противники нам. Они - лишь детишки, играющие в куклы. Пока они проводят дни в наблюдениях и играх, мы проворачиваем настоящие дела. Кто создал дикарей-вампиров и противодействующих им фанатиков-охотников? Кто организовал свержение Макты? Кто завтра посадит на трон Асседи? Мы, не они! Потому что они лишь записывают историю... которую мы творим! Им не разбить наши планы. Их единственная сила - старинные знания, которых у нас нет, но и их мы скоро получим. Вперед!
–
– Как тебе это, Нонус?
– послала я вампиру мысленный вопрос. Слова Вако неприятно укололи, уж очень уверенно они прозвучали. "Вако никогда не бывает полностью не прав", - вспомнилась старая характеристика Гедеона, когда-то данная ему Эреусом. И сейчас, следя глаами кукол за городом, я с горечью убеждалась: Вако прав! Большой план пятерки выполнялся. Толпа требовала Асседи, чтобы тот принял опустевший трон, тучи крылатых теней, ведомые молодым владыкой Алитером стягивались в район дворца Макты, а мы с Нонусом не могли ни воспрепятствовать этому, ни хотя бы перенаправить на что-то, хоть чуть полезное нам. И Вако отдавал новые и новые распоряжения из тайного убежища пятерки. Власть пятерки - власть тьмы была над Кардой, и я осознавала: даже самый удачный исход плана Нонуса не в силах убрать ее. Скурпулезно отслеживая мелкие детали, мы пропустили за ними картину целого.
– Толпа требует Асседи, и тот не упустит возможность взять власть. Асседи - друг и пятерки вампиров, и охотников Диоса!
– печально поделилась я с Нонусом.
– Друг двоих врагов - какое шаткое положение! Однажды ему придется выбрать, с кем остаться.
– Ну так что? Он в любом случае выберет наших врагов, Нонус!
– Не торопись расстраиваться, лучше вспомни о своем задании!
– сухо предупредил вампир. И вовремя: Вако уже толкнул тяжелые двери зала совета. Я слышала их скрип удвоишимся - и сама, и через куклу-мышку. Нонус оборвал нить, приведшую меня в тельце марионетки... и я вздрогнула и открыла глаза в своем теле. Грозная фигура Вако нависала надо мной.
– Леди Эмендо, - знакомые бархатные успокаивающие нотки были в голосе вампира.
– Мы раскаиваемся в том, что допустили гибель Антеи, и искренне хотим вам помочь. Поделитесь с нами своей болью.
Контраст между тем, что произносилось за дверями, и тем, что звучало из его уст сейчас, поразил меня. Как же отвратительна ложь, когда видишь ее лицо без вуали умолчания! Но Вако не заметил промелькнувшего в моих глазах презрения, вампир был слишком поглощен важностью момента. Из Аристы я превратилась для него в запертую
– Отдайте нам свою боль, леди Эмендо, - голос Гедеона снизился до нежно шелестящего шепота, - Почувствуйте себя свободной...
Ладонь Семель была холоднее, чем моя. Холодная, как у куклы, как у полностью мертвой. Я закрыла глаза и сосредоточилась на картинке из прошлого. Много-много кукол с бледно-розовыми восковыми личиками и блестящими стеклянными глазами - таков был вход в мою ловушку.
"Куклы, рассаженные по полкам: большие, в рост ребенка, и крохотные, с ладошку, в нарядах всех цветов, с настоящими волосами. Все чистенькие и причесанные, с гладкими восковыми личиками и стеклянными безмысленными, но внимательными глазами. А потом они же на полу, с растрепавшимися локонами, в разорванных нарядах, открывающих выпотрошеные тряпичные тельца, со стертыми сильной мужской рукой чертами. Только у самой большой лицо осталось нетронутым. Точеные, холодные в своей неподвижности черты, замершие пустые глаза, не откликающиеся на свет и тьму. Лицо, превратившееся в адскую пропасть. Лицо мертвой дочери".
–
Моя жестокая гостья легко прошла первую сцену воспоминаний, взрезав ее острым кинжалом. Тяжелым шлейфом платья замела клочья, оставшиеся от картинки памяти. Но я была наготове и погрузила ее в душный туман бесплодных горестных дум, выматывавших душу много- много лет:
"Я была виновата. Я давно не говорила с дочерью по душам. Так тяжело вспоминать это, но нужно! Ведь даже новый отряд Эреуса мы с Антеей почти не обсуждали. Отец служил Арденсам, теперь служит Гесси... Я почти ничего не рассказала дочери о тварях, упомянула только, что Макта призвал к себе на службу неких демонов или теней, умолчав о том, что эти тени прежде были людьми, такими, как все мы. Наверное, я уже тогда боялась сложной дилеммы: человек или тварь? Впрочем... нет, будь честной с собой, Ариста, тогда ты просто хотела покоя. Приход Макты в Терратиморэ всколыхнул много твоих тайных страхов, и ты надеялась, что молчанием спасешься от них. Что отдохнешь в покое и ясности, вот только мнимый покой в новой земле страха достигался лишь сдачей на волю страха, а ясность сменилась незнанием и - умолчаниями. И ты боялась вопросов дочери о тварях, потому что не знала, как на них отвечать. Потому что боялась отвечать на них даже мысленно, для себя, эти вопросы вновь будили твою тревогу. Все это казалось слишком страшным.
...Пока ты не узнала, что такое настоящее "страшно". Страшно - это оранжевый полуовал света на полу - света из приоткрытой двери в спальню дочери, и рыдания отца за ней. И ничего не изменить. Повозка без управления скатилась с горы и разбилась. И твое "виновата" ничего не исправит. Никто его не услышит, оно не нужно никому, даже тебе - мертвецу с больно бьющимся сердцем.
Тоска, тоска, окутывающая тебя полностью, как крылатая тень carere morte. Заползающая в горло и наполняющся тебя собой изнутри... Я - вместилище вечной ночи. Наступал ли новый день после смерти Антеи? Для меня - нет".
–
Но бессердечная гостья миновала и область тумана. Ее вела ненависть, холодная и острая. Она иглой прошила туман моей тоски - и вынырнула из него. Она искала что-то, вертелась юлой, принюхивалась...
– Нонус... Макта... Голос Бездны!
– нараспев произнесла она, забрасывая крючок в мысленное море. "Что ж, получи!" - И моя гостья провалилась в черноту. Но из темноты постепенно выплыло белое пятно. Церковь Микаэля.
"- Мы можем входить в церкви?
– Не вижу причин, почему нет..."