Лица века
Шрифт:
Т. Д. Нет, это режиссерский ход, заданный актерам. В частности – для этой сцены.
В. К. Тема Родины, тема России – она ведь в целом ряде спектаклей вашего театра, поставленных и лично вами, и другими талантливыми режиссерами, которых нередко вы приглашаете, так сказать, со стороны. Россия, как правило, предстает в самые сложные, переломные, трагические и вместе с тем героические моменты ее истории. Мы говорили о «Белой гвардии» в вашей постановке – Гражданская война. «Теркин жив и будет!» по Твардовскому – война Великая Отечественная. Недавно на малой сцене Николай
Т. Д. Не случайно. И Валерий Белякович, в частности, создал значительный спектакль. Он – эмоциональный, одаренный режиссер, ученик Равенских, а Равенских – ученик Мейерхольда. Это особая форма театральности, чрезвычайно интересная, она всегда была в некоем противостоянии с реалистическим театром, но приглашение Беляковича и на Шекспира, и на Островского, и на Дударева (замечательный был поставлен спектакль по его пьесе «Свалка»!) – не потеря реалистических традиций, которые исповедует МХАТ, а желание обучать молодую труппу быть смелой в любых формах театрального существования.
Не будем забывать, что Всеволод Эмильевич Мейерхольд был учеником Владимира Ивановича Немировича-Данченко. И обратите внимание: при всех своих гениальных открытиях в поисках формы он выигрывал, когда в его спектаклях играли реалистические актеры – Мария Бабанова и Игорь Ильинский, Эраст Гарин и Николай Боголюбов, мхатовский впоследствии актер. Мейерхольд выигрывал, когда большие актеры оправдывали эту острую форму, великолепный урок, предполагающий весьма сложное освоение, но мне хотелось бы, чтобы наши молодые актеры все это умели.
Кстати, на днях я еще раз посмотрела по телевидению совершенно гениальный фильм Эйзенштейна «Иван Грозный» – и снова убедилась, как много дает сочетание блестящей, максимально выразительной формы с мощными и яркими актерскими индивидуальностями…
Так вот, вернемся к Беляковичу. Он сначала поставил у нас пьесу «Свалка» Алексея Дударева. Пьеса широко шла по стране, но автор определил именно наш спектакль как самую большую победу. Затем Белякович ставит Шекспира – «Макбет». Условные декорации, в которых нам, привыкшим к декорациям реалистическим, надо было существовать. Очень интересно – работать «безусловно» – в условном, почти публицистическом ходе, заданном режиссером.
Пьесу Островского «Козьма Минин», о которой вы заговорили, он «раскрыл», на мой взгляд, замечательно.
В. К. Ведь трудная пьеса, правда?
Т. Д. Очень трудная. Надо, чтобы в полную силу прозвучала заложенная в пьесе гражданственность, которая, как ни странно, была «неудобной» даже в год ее написания.
В. К. Пьеса эта и при жизни автора мало шла?
Т. Д. Редко ее ставили в Александринке, что очень огорчало Островского. Хотя, когда ставили, зал был переполнен…
Итак, Козьма Минин и Россия на стыке противоборствующих сил. Россия растерянная, униженная. Аналог сегодняшнего состояния страны…
В. К. Это, очевидно, и побудило вас обратиться к забытой пьесе?
Т. Д. Побудила необходимость поиска героя. Потому что сегодня, в этой растерянности и униженности, даже армия теряет у нас былую силу. Да и вообще силовые структуры таковыми могут быть названы уже весьма относительно. Происходит то, что делать не дозволено. Доводить до такого состояния постоянной травлей армию, доводить до такого состояния мужчин в стране – недопустимо! Если уж силовые структуры, если армия доведены до такого жалкого состояния, то что же делать остальным, которые не силовые и не армия? Если такие бравые унижены, что же делать другим мужчинам, не столь бравым?
Отсутствие героя… Вы правильно сказали, что для массы людей с подачи «демократических» СМИ героем теперь является тот, кто имеет много денег. И получается страшный круг – соединение всех и вся с криминалом. И тогда героем становится тот или иной господин, который занимается делами недозволенными. А задача искусства – разделять, что дозволено и что не дозволено, что хорошо и что плохо.
Существует потребность сегодня в создании героя. Пусть кто-то не хочет, пусть издевается над понятием «делать жизнь с кого», но – это было необходимо всегда. Это, в сущности, первопричина явления под названием «искусство».
С чего оно начиналось? Боги и герои! Сегодня – отсутствие в душе у многих Бога и отсутствие героев. Когда вещают сегодня об отсутствии идеологии – это заведомая ложь. Идеология есть, идеология сатанизма. Идеологами стали бездарные ансамбли и безголосые певицы. Идеологами становятся примитивные люди, которые пишут тексты к чудовищным… их даже песнями назвать нельзя. Главный звукорежиссер нашего театра называет их «музыкой для гениталий».
В. К. Очень точно сказано! И этой музыкой, этими, с позволения сказать, песнями переполнен эфир, они без конца звучат по телевидению.
Т. Д. Думаю, не всю молодежь это устраивает. Есть среди молодежи немало мальчиков и девочек, которые жаждут смысла, которые тянутся к высокой литературе и настоящему искусству.
В. К. Наверное, они и идут в ваш театр?
Т. Д. Надеюсь, да. Хотя многие, к сожалению, довольствуются теми безобразными циничными выкриками, которыми заполнен эфир. Такого количества бездарных музыкантов и бездарных авторов текстов – не было никогда!
В. К. Налицо – резкое снижение уровня массовой культуры, так ведь?
Т. Д. Снижение уровня языка. И мне кажется, что это целенаправленно делается сегодня. Потому что уничтожение языка – уничтожение народа, а следовательно – уничтожение страны.
В. К. Надо, конечно же, противостоять этому! МХАТ под вашим руководством – противостоит.
Т. Д. Я думаю, противостоит этому изнутри – основная масса народа. Люди именно «изнутри» чувствуют и понимают неприемлемость, опасность того, что изо всех сил им навязывают. Другое дело, что у людей нет возможности высказаться. Им не дают ни эфирного времени, ни газетных страниц.