Лицедеи Гора

Норман Джон

— Господин, — крикнула женщина, становясь передо мной на колени. Она, склонив голову, поцеловала мои ноги, и лишь только после этого подняла лицо ко мне. Я узнал её. Это была свободная женщина в одной набедренной повязке и бутафорском ошейнике, притворяющаяся рабыней. Мы уже встречались с ней посреди карнавала.

— Чего Тебе надо, — не слишком приветливо поинтересовался я.

— Я промучилась два ана, — сказала она. — Теперь я готова, добровольно, пойти к полке.

Я посмотрел на неё сверху вниз. Надо признать,

женщины очень красивы, когда стоят на коленях.

— Пожалуйста, — попросила она, — Господин.

— Иди впереди меня, — приказал я.

Она встала и, испуганно дрожа, начала пробиваться через толпу в сторону закутка с полками удовольствий, а я последовал за ней.

Один раз мы вынуждены были остановиться, оказавшись буквально зажатыми в людской давке.

— Пага? — спросил парень, стоявший около меня, ожидая пока рассосётся затор.

Мы, обменявшись бурдюками, сделали по глотку. Лишь только в пробке возникла подвижка и ослабло давление, я вновь последовал за проталкивающейся вперёд женщиной.

Подойдя к ножке полки, она остановилась там и обернулась, ожидая меня. Она выбрала одну из полок ремней, в этот момент бывшую незанятой. Дрожа от страха, она заползала на полку, и легла на спину, на широкие, мягкие, плоские, гладкие, удобные переплетенные ремни.

— Я никогда не была на полке прежде, — призналась она.

— Не все они такие удобные, как эта, — заверил я её.

— Я в этом и не сомневалась, — натянуто улыбнулась она.

Будет рабыне удобно или нет, решать ей хозяину, на основе его предпочтений, я не её. А она всего лишь рабыня.

— Ты — свободная женщина, — напомнил я. — Тебе не стоит проходить через это.

— Прикоснитесь ко мне, — попросила она, не обратив внимания на моё предупреждение.

— Пага? — предложил изрядно накаченный мужчина, и мы по традиции обменялись глотками.

Он сразу покинул нас, даже не заинтересовавшись женщиной на полке. Скорее всего, он предположил, что она была рабыней, а кого на Горе удивишь таким зрелищем? В конце концов, она была наполовину раздета, в ошейнике, на полке удовольствий.

— Я должна ждать? — спросила она с любопытством.

— Если Ты собираешься притвориться рабыней, — усмехнулся я, — Тебе стоит, по крайней мере, привыкнуть, к тому, чтобы быть осмотренной как рабыня.

— Да, — согласилась она.

— Предположите, что это происходит не на маскараде, — предложил я.

— Я понимаю, — прошептала она, и её глаза на миг покрылись поволокой.

Я не мог не видеть, что она была напугана. Я видел, что в данный момент она лишь смутно подозревала о том, что это могло бы означать, быть рабыней по-настоящему, безоговорочно и полностью принадлежать владельцу.

— Спрыгивай и беги с этой полки. Торопись домой. Как только я затяну на Тебе эти ремни, для Тебя уже будет слишком поздно.

— Нет, — шепнула она.

— А как на

счёт уважения и достоинства? — поинтересовался я у неё. — Конечно же, Ты отчаянно желаете их.

— У меня было уважение и достоинство в течение многих лет, — прошипела она, — и эти годы были пусты! Я уже переполнена уважением и достоинством! Хватит! В течение долгих лет меня соблазняли и вводили в заблуждение этими упрощёнными, пустыми, противоречивыми понятиями! Хватит! Я больше не хочу уважения и достоинства! Для меня уже очевидно, что они не тот ответ, что нужен мне. Если бы они были таковым, я была бы счастливой, но этого нет! Я не хочу уважения и достоинства! Хватит с меня! Я хочу удовлетворения моих потребностей и правды!

Я видел, что её сексуальные порывы были слишком сильны, чтобы соответствовать таковым свободной женщины. В ней жила нетерпеливая, отдающая себя рабыня.

— Теперь я хочу быть сокрушённой, управляемой мужчиной. Теперь я хочу занять своё место в порядке природы. Теперь я хочу быть той, кем я всегда была на самом деле, хочу быть женщиной!

Гореане считают, что в каждой женщине живёт рабыня. Возможно, в конце концов, так и есть.

Она умоляюще смотрела на меня.

— Ты — свободная женщина, — ещё раз напомнил я ей.

Но она лишь отчаянно застонала.

— Так что, может показаться, по крайней мере, согласно правилам, что Ты имеешь право на уважение и достоинство.

— Я никогда не сталкивалась с убедительными доказательствами этих правил, — усмехнулась она. — А Вы?

— И я, нет, — признал я.

— О-о, если бы, я была рабыней, — улыбнулась она. — Тогда мне не пришлось бы интересоваться этими вопросами. Тогда мне осталось бы только следить за своими манерами и стараться полностью ублажать своих владельцев.

— Безусловно, — кивнул я, — многие из тех вопросов, которыми вынуждена интересоваться свободная женщина, рабыне просто не важны.

— Особенно, такими как достоинство и уважение, — добавила она.

— Это точно, — улыбнулся я.

— Под этими именами я провела многие годы, — сказала она.

— И всё же, сейчас, — заметил я, — Ты по доброй воле пришла, к полке.

— Приходит время, когда одних лозунгов больше не достаточно, время, когда становится ясно, что мифы бессмысленны.

— И такое время настало для Тебя?

— Да, — признала она.

— И поэтому Ты надела ошейник и пришла на карнавал.

— Да, а ещё я пришла к полке!

— Интересно, — протянул я.

— Так Вы собираетесь прикоснуться ко мне? — нетерпеливо спросила я.

— Пока не знаю.

— Но будь я рабыней, Вы использовали бы меня без долгих размышлений, — предположила женщина. — Вы проводите меня через это, потому что я — свободная женщина. Именно поэтому Вы заставляете меня страдать! Именно поэтому Вы мучаете меня! Вы хотите, чтобы я умоляла Вас?