Лицедеи Гора

Норман Джон

Я смёл своим Строителем стоявшим слева от меня, его нового Всадника Высокого Тарлариона с клетки Посвящённого Убара — один. Его карьера, как оказалось, была совсем короткой. В данной ситуации у него не было права на существование. Казалось, что мой противник сделал не что иное, как моими руками сбросил с доски своего нового Всадника Высокого Тарлариона. Я не мог переместить Домашний Камень ни на Строителя Убара — один, ни на два или три из-за того, что эту колонну держал под ударом его Строитель стоявший на поле Строителя Убара — один, а клетка Строителя Убара —

один ещё и дополнительно перекрывалась его Писцом, оставленным на Писца Убары — четыре.

— Строитель идёт на поле Строителя Убара — девять, — сказал он.

Мне осталось только с тоской рассматривать доску.

— Захват Домашнего Камня, — развёл он руками.

— Да, — вынужден был признать я.

Мой Домашний Камень был выведен на поле Посвящённого Убара Два. Таким образом, он использовал мои же собственные фигуры, чтобы заманить его в ловушку и зажать там, в беспомощном положении. А потом просто захватил его по открывшейся колонне своим Строителем.

— Каждый из твоих ходом был вынужденным, — заметил он. — У Тебя ни разу не было альтернативы.

— Верно, — согласился я.

— Всего лишь элементарная жертва Убары, — усмехнулся игрок.

— Элементарная? — возмутился я.

— Конечно, — кивнул он.

— Я не заметил этого, — признался я, — по крайней мере, пока уже не было слишком поздно.

— Я предполагал это, — сказал он. — Иначе Ты, скорее всего, сдался бы несколько ходов назад, и возможно, избежал бы подобного конфуза.

— Но я-то был уверен, что побеждаю, — покачал головой я.

— Мне кажется, что Ты серьёзно заблуждался относительно того, кто из нас атаковал, — предположил победитель.

— Очевидно, — признал я.

— Несомненно, — согласился, он с моим мнением.

— И Ты уверен, что жертва Убары была «элементарной»? — спросил я.

— Да, — кивнул он.

— А я почему-то подумал, что она была блестящей, — заметил я.

— Игроки, подобные Тебе, — сказал он, — обычно приветствуют как блестящие даже самые очевидные мелочи, особенно, когда они обнаруживают себя их жертвами.

— Я понимаю, — вздохнул я.

— Не надо так расстраиваться, — сказал он. — Среди тех, кому не дано играть в Каиссу, Ты играешь очень неплохо.

— Спасибо и на том, — буркнул я.

— Да не за что, — ответил он. — Ты хотел бы сыграть ещё раз?

— Нет, — мотнул я головой. — Не сейчас.

— Отлично, — сказал он, и начал складывать фигуры в большой кожаный мешок.

— А Ты бы не хотел побороться? — предложил я.

— Нет, — достаточно любезно отказался он.

— Но если бы не эта жертва Убары, ведь у меня всё складывалось совсем не плохо, не так ли? — поинтересовался я.

— Да, — признал игрок, — на самом деле всё шло не плохо. Фактически, это даже было довольно хорошо.

— Я так и думал, — улыбнулся я.

Я смотрел, как игрок аккуратно, с любовью складывал фигуры в свой кожаный мешок. Он был явно в хорошем настроении. Всё же мне показалось, что жертва Убары, вовсе не была не такой уж явной, ни элементарной. По крайней мере, уже это дало мне некоторое удовлетворение.

Этот момент мне показался, самым удобным временем, для беседы с ним. Я уже в течение нескольких последних дней искал возможности поговорить с ним. Только разумного повода, при котором мне удалось бы естественно и непринуждённо поднять интересовавший меня вопрос, да ещё так, чтобы не пробудить его любопытства или подозрения, всё никак не представлялось. Монстр затянул завязки на мешке. Да, это было самое лучшее время, для решения моего вопроса. Кажется, я всё устроил так, что это будет выглядеть довольно естественно. Всё должно пройти легко. Да, я решил, что смогу привернуть это дельце.

— Мне жаль, что я не записал игру, — сказал я.

— Я могу продиктовать Тебя все ходы, если пожелаешь, — предложил он.

— По памяти? — уточнил я.

— Конечно, — кивнул он. — Это не трудно.

Я вытащил из своей сумки несколько листков бумаги и стилос. Среди этой пачки бумаги, которую я предполагал использовать в качестве планшета для листа, на котором я собирался записать ходы, присутствовали и бумаги, что я позаимствовал у Леди Янины, на постоялом дворе близ ярмарки Ен-Кара.

— Ага, — протянул игрок. — Понятно.

— Что? — опешил я.

— Интересно, я сейчас должен спросить: «Что это у Тебя там?», или несколько позже? — усмехнулся он.

— Ты о чём? — спросил я.

— Мы, должно быть, сыграли не одну сотню игр, — заметил он. — И никогда прежде Ты не интересовался записью их ходов. И вдруг сегодня Тебе стало это интересно. Почему, спрашиваю я себя. И потом Ты вынимаешь пачку бумаги от своей сумки, и на некоторых из листов, очевидно записи по Каиссе. Разве я не должен выразить любопытство? А после этого Ты, как бы небрежно, задаёшь мне некий вопрос, или вопросы, которые Тебя крайне интересуют?

— Возможно, — запнувшись, признал я.

— Ты действительно интересуешься ходами этой игры? — спросил он.

— Да, я интересуюсь ими, — ответил я, — но, что и говорить, раз уж Ты, всё равно обнаружил это, есть у меня в виду и скрытый мотив.

— Ходы в игре были следующими, — сказал он, и повторил для меня всю игру шаг за шагом, все сорок три хода, иногда, даже комментируя мои действия и давая полезные советы.

— Спасибо, — поблагодарил я.

— Всегда пожалуйста, — ответил игрок. — А теперь показывай, что у Тебя там за бумаги.

Я передал ему несколько листов из пачки Леди Янины. Он быстро просмотрел бумаги, казалось, покрытые как бы записью ходов Каиссы, нескольких разные партий, или фрагментов партий.

— У Тебя появился некий вопрос, некие конкретные вопросы, о них? — поинтересовался игрок.

— Я поставлен в тупик ими, — признал я.

— Сначала я решил, что Ты дал их мне в связи с неким конкретным вопросом, имеющим отношение к Каиссе, — сказал он, — возможно, относительно анализа положения или предложенного варианта малоизвестного дебюта. Я думал, что они могли бы быть задачами по Каиссе, в которых должно осуществить захват Домашнего Камня за некоторое конкретное количество ходов.