Лицензия на убийство
Шрифт:
Мотнул головой, отгоняя звезды перед глазами, глянул на часы, которые показывали десятый час вечера. Руки немного тряслись, а в груди после тревожного сна сердце стучало через раз, но я уже знал, куда поеду прямо сейчас.
Я всегда ехал к ней, если меня что-то тревожило.
– Привет, Криси, – присев на корточки, в темноте разглядывал до боли знакомые очертания.
Четвертый год регулярно приезжаю сюда, чаще всего поздно вечером или вообще по ночам, благо сторож спокойно пускает. А чертовых фонарей здесь как не
Гробовая тишина резала по сознанию, темень нагнетала, и я хоть и знал дорогу наизусть, все же в зимний период ориентироваться было легче, так как мартовский снег еще не сошел, и хоть немного освещал территорию.
– Не называй меня так. Ты же знаешь, меня это бесит. Привет, Тони.
Я хмыкнул и уселся на невысокую железную изгородь рядом с ней.
– Не заливай, я знаю, что ты без ума, когда я тебя так называю, – засмеялся я.
– Не помню, говорила ли я тебе, но ты до ужаса вредный…
Я знал, что она это скажет. Я так хорошо ее знал, что мог просчитать ее любое дальнейшее слово.
– О-о-о… поверь, говорила. Раз так… – призадумался я, – миллион.
– Ты безнадежен. А еще выглядишь паршиво. Опять мучали кошмары?
– Нет, – отмахнулся я, хотя спорить с ней было бессмысленно. Уж она точно знала правду.
– Не ври мне. Мы оба знаем, что ты приезжаешь ко мне, когда тебе особенно плохо.
Что и требовалось доказать. Она права.
– А приезжаешь ты ко мне очень часто, из чего можно сделать неутешительные выводы.
На мгновение я прикрыл глаза.
И снова была права. Я регулярно ее навещал и не мог ничего поделать с этим. Общения с ней мне катастрофически всегда было мало.
Я не знал, что ответить на это. За последние четыре года моя жизнь превратилась в сущий мрак, словно меня определили в ад, где даже жаркое пламя огня не освещало ничего вокруг.
Даже в этом месте было света и надежды больше, чем в моей гребанной жизни.
– Тебе нужно развеяться. Отдохнуть. Ты же часто зависаешь со своими друзьями.
После моего затянувшегося молчания она сама сменила тему, и я обрадовался этому.
– Что есть, то есть. Только эти долбанутые меня и радуют, – улыбнулся я, вспоминая своих лучших друзей.
Она часто у меня спрашивала про них, и я с радостью рассказывал новые истории. Поэтому с радостью поддержал эту тему. Говорить не о себе мне было легче.
С ней я мог поделиться всем. Рассказать обо всех секретах, даже чужих, потому что знал, что она никому не расскажет.
– Алексей по-прежнему беспорядочен в своих связях? – Спросила она про одного из друзей.
– А куда ж он денется? И дня не
– Будем надеяться, что он придерживается главного совета Анфисы Чеховой.
– И не говори, – засмеялся я. – Думаю, Мерч просто пытается так спрятаться за своими переживаниями. Я уверен, что он безответно влюблен в Настю.
Меркулову, или как мы его просто называли Мерч, не повезло – он быть влюблен, еще и не взаимно. Каждая вторая девчонка мечтала о нем, а та самая, которую любил он – выбрала другого. Обидно было вдвойне.
Нас было четверо, и мы торжественно величали себя «Фантастической четверкой».
Мы никогда не обсуждали с Лехой или другими парнями тему личной жизни, но я был уверен, каждый из парней догадывался о тайных переживаниях друг друга.
Ладно, почти все знали, потому что Карамеля был полный тупица.
– А что на счет Тима, он так и не прозрел?
Задала она очевидный вопрос про Карамельного, и я знал, о чем она.
Меркулов и Карамельный с самого рождения были лучшими друзьями: вместе ходили в садик, вместе учились в одном классе, поступили в один универ в одну группу, но благо не делили никогда девчонок. Правда в их компании детства их всегда было трое. И третьей как раз-таки и была девчонка. Наташка – их лучшая подруга, которая тайно была влюблена в Тима.
– Этот придурок может только бухать и вляпываться в какие-нибудь неприятности. На прошлой неделе мы оказались все вчетвером из-за него в обезьяннике, так как он решил пьяный отплясывать на барной стойке и упал прямо на бар. Разбил спиртное и зеркало. И не-е-ет… – протянул я, – я не уверен, что он вообще когда-нибудь поймет, что Нат сохнет по нему.
– Не представляю, каково ей.
– Я тоже, учитывая, что он тот еще блядун. Почти все его бабы так или иначе пересекаются с ней. Фрэнд-зона полное дерьмо, – заключил я.
Я не знал, как давно Наташка втрескалась в Карамелю, но так как мы частенько зависали вместе, я всегда видел ее взгляды, брошенные на Тима.
Уверен, ей было нелегко, но она достойно храбрилась и держала лицо. Ни разу даже повода не давала ему, что бы он задумался о ее чувствах. Не знаю, почему она не решалась раскрыться перед ним, но я не лез. Она была классной девчонкой, своей в доску, и мне нравилась, как подруга.
Я как-то даже задумывался о том, что может стоит к ней подкатить по настоящему, но потом откинул эту идею. Против Тима, хоть он ничего и не знал, у меня шансов было мало. Да и не был я уверен, что у нас что-либо с ней могло получиться. Быть вместе только ради того, что бы забыться – херовая затея. Решил ничего не менять и оставить все как есть.