Лицензия на убийство
Шрифт:
Кристину я не видел с утра из-за плотного графика занятий, и предположил, что она уже легла спать. От книги меня, оторвал шум со стороны кабинета отца, а так же грохот. Я успел перевести взгляд в сторону, откуда выбежала ошарашенная Криси. Выражение ее лица было сильно взбудоражено, будто бы за ней кто-то гнался.
– Крис, что случилось? – прижал я ее крепко, когда она просто впечаталась в меня, ища защиту.
– Он... он там... он и этот рядовой, они... они... они целовались и... – она бессвязно бормотала мне в грудь, и я плохо понимал ее речь.
Что она вообще делала в этой части дома? Он запрещал нам здесь быть.
– Целовались? Что ты имеешь в виду?
Вот же
В тринадцать лет я уже давно наяривал член, который постоянно просил внимания. В общих чертах знал про секс – мальчики спят с девочками. Одноклассники на почве гормонального вброса с ума сходили, тайком врубая порнуху прямо на переменах.
Но ещё я слышал, что парни могут с парнями, а девочки с девочками, и это как будто бы порицалось в обществе. Черт возьми, я учился в школе, где слова педик, пидорас, гомосек, заднеприводный и прочее регулярно фигурировали в речах семиклашек. Ребята даже не придавали истинный смысл этим словам, обзываясь друг на друга. Честно говоря, мне было плевать, кто с кем трахается. Член стоял почти постоянно и из-за плотного режима тренировок я лишь судорожно придумывал, где бы мне подрочить. Вот это меня реально парило.
Но то, что мой отец... это было... ну как бы неожиданно.
– А ну быстро вернулась! – услышал я звериный голос отца, который спустя мгновение появился оттуда же, откуда прибежала ранее Крис. Его взлохмаченный вид и то, как он дергано застегивал ширинку брюк, подтверждали слова Кристины.
Твою мать! Вот это поворот. Целый поворотище. Я бы сказал поворотный поворотище!
– Антон, что ты здесь делаешь? – он явно не ожидал увидеть меня.
– Вообще то, живу.
– Она сказала тебе, да? – спросил он в лоб.
– Что именно? – сощурил я глаза, не отвечая прямо на его вопрос. Я пока еще не знал, как себя вести дальше. И как воспринимать эту мысль.
Отец с детства учил, что в любой ситуации надо искать выгоду. И уже сейчас я подумывал, что эта новость может пойти нам на пользу.
– Кристина, иди сюда, – властно, как всегда, приказал он, на что она вцепилась в меня ещё сильнее.
– Нет, – возразил ему, показывая всем видом, что не отпущу ее.
– Значит, все-таки сказала. Сколько раз я говорил, что леди не должна трепать попусту своим языком? – разозлился он, и хотел было тронуться в нашу сторону, но я перевёл взгляд за его спину.
Отец понял, что мы больше не одни.
– Это хотя бы добровольно или ты пользуешься своим положением и званием?
Он захлопнул рот от наглости моего вопроса, а парень за его спиной опустил глаза в пол».
– Он не ответил. И если честно, я не уверен, что вообще хочу это знать. В тот день я узнал, что мой отец нетрадиционной ориентации.
– Ебануться тапки гнуться, – выдал Мерч, даже не пытаясь поднять челюсть с пола. Тим держал лицо, но тоже был потрясен. Он хоть и знал, что мой отец гей, но всех этих тонкостей явно не коснулся. – Бля, вот это новость. Подожди, но он же в военке. Даже в срочную службу не берут геев, что говорить об офицерах, особенно таких высоких рангов. Он из-за этого так не взлюбил её? Потому что она сдала его?
– Нет, тогда он ее возненавидел. Невзлюбил он ее с самого рождения, потому что она родилась девчонкой.
– А это здесь причем? Типа он ненавидит весь женский род или что? – осторожно уточнил Мерч.
– Я не знаю. Я все детство задавался вопросом, почему я был обделен материнским вниманием? Почему он не мог найти женщину, жениться на ней и родить детей? Зачем он пошел таким сложным путем: нашел суррогатную женщину, воспользовался ЭКО? В тот день я получил все ответы на свои вопросы. Женщины его не привлекали, но детей он хотел. Он
Глава 50
– Но если он так не хотел девочку, почему не оборвал беременность? – осторожно спросил Мерч.
– Когда впервые сделали узи, на котором подтвердили пол, он уже всем торжественно заявил, что станет обладателем двух детишек. Мы развивались без патологий, так что было уже поздновато сдавать назад.
– И что было дальше? Кристина рассказала кому-то еще, кроме тебя?
– Конечно, нет. Она и не собиралась. Но в любом случае от меня бы не стала это скрывать. Между нами была та самая крепкая связь близнецов. Мы никогда и ничего не утаивали друг от друга. Отец бесился, но ничего не мог сделать с этой ситуацией. Он понимал, что виноват сам и винить тринадцатилетнюю девчонку просто нелепо. Он никогда не бил ее и не обижал, но и отцовской любви не выказывал. Он хотел скорее избавиться от нее, вырастив из нее благородную даму и сплавить какому-нибудь офицеру.
Я помолчал, набирая воздуха.
– Во всем этом я нашел определенную выгоду. Не то, чтобы я его собирался шантажировать. Я уважал отца, считал, что и люблю, но иногда он был слишком невыносим и требовал слишком многое. Но вся эта ситуация дала нам шанс воспользоваться поблажками из-за его незапланированного каминг-аута. Я поставил ему условие, что продолжу его поприще и пойду служить, как он и хотел, только в том случае, если он оставит Криси в покое. Позволит ей жить своей жизнью и быть с тем, с кем она захочет сама. Ну, и попросил приглядывать за ней. И у него не было выбора, так как в противовес я пригрозил ему разоблачением, а больше нас он всегда любил только свои погоны. Я выторговал у него свободу для нее и в восемнадцать меня призвали на срочную службу. Уже по возвращении пошел по контракту. Мы сошлись на мнении, что если втянусь, то пойду и дальше в этом направлении. И на самом деле мне нравилось. Я действительно думал о продлении контракта. А когда вернулся домой после последнего задания в отпуск, узнал, что ее убили, и он даже не посчитал нужным мне об этом сказать, потому что знал, что я сорвусь с любого места, даже без разрешения. Это было бы равносильно дезертирству, что в последствие, могло дойти до трибунала. Это же такое клеймо на его родословной, – хмыкнул невесело я. – Единственный сын и трибунал… А то, что жестоко убили его единственную дочь, так ему наоборот, сыграло на руку. Избавился, как и хотел.
– Дерьмово, – все, что смог выдать Карамеля.
Мы выкурили еще по одной сигарете, и, решив, что эту тему стоит оставить, направились в зал. Поднимаясь по лестнице, Тим шутливо спросил:
– Опиши ее?
– Кого?
– Влюбленность. Что чувствуешь?
Я закатил глаза, зная, что они опять начнут стебаться. Неужели у меня на лице видно, что Алина мне безумно нравилась?
– Как будто обосрался, – заметил их удивленные лица. – Все об этом знают, но только я чувствую это тепло, – они громко заржали.
В зале Карамеля сразу затерялся, и я, вырвав момент, спросил у Мерча:
– Если он гребаных хакер и все про всех знает, как так получилось, что он не в курсе о чувствах Туськи и истинной причине ваших шашней? – тихо спросил у друга.
– Много лет назад мы взяли с него обещание, что он никогда не будет за нами следить. Как видишь, он держит свое слово, – ответил тот.
Это многое объясняло.
Мы вновь сидели за столом всей толпой. Я крепко сжимал Алинино колено, а она так привычно положила мне ладонь на запястье. Ребята о чем-то весело шутили. Макс громко припирался с Никой: