Лицей послушных жен (сборник)
Шрифт:
А мне смешно. Я ничего у нее не спрашиваю, но и так видно: она светится, хотя при мне старается надеть на лицо маску скорби. Такое уж воспитание… А зря!
Я тоже свечусь. И полностью разделяю ее эмоции. Мне осталась неделя до официального развода, ей, даст Бог, столько же до желанного замужества. На этот раз она не упустит свой шанс, и я всячески ее в этом поддержу. Она похорошела, – очевидно, пустота в ее душе быстро зарастает. Я тоже выгляжу неплохо. Ведь и я возвращаюсь к себе. Мне больше не снится башня – я дошла
Это ни с чем не сравнимое чувство. Как будто долгие годы прожил в другой стране, а теперь открываешь для себя родную землю. Почти в прямом смысле!
Вблизи вижу каждую травинку и каждую каплю на ней. Каждый глоток воздуха переполняет меня радостью и покоем. Кругом я слышу музыку. Даже если она звучит из плотно прижатых к чьим-то ушам наушников или за стенами многоэтажки. Никто ее не слышит – а я слышу! Ведь я слышала ее всегда. Только забыла об этом.
Десятки лет я стремительно отдалялась от себя – от той Ники, для которой было лучше умереть, чем двигать плавниками в теплой и мутной воде, глотать наживку и жиреть в тихой заводи.
Лучше стать под холодный душ и заставить себя проснуться.
Оказывается, если со всей силы распахнуть дверь, о которой говорила Аделина Пауловна, в направлении «на себя», она может хорошенько дать тебе по лбу.
Неплохая терапия: постепенно приходишь в себя и видишь, что путь за этой дверью не обрывается. Не может оборваться!
Наверное, с этого я и начну свою первую программу. Мы должны временно отступить, получить по лбу, чтобы увидеть перспективу.
И себя в ней – не зажирели? И пойти дальше.
Без даты-3
…На улице – дождь. Первый дождь после жары. Дрожит в воздухе, такой мелкий, без капель, словно небесный садовник решил побрызгать землю из пульверизатора.
Все это не такое уж долгое время, пока я заканчивала неотложные и скоротечные дела, не переставала думать о главном…
Иван Александрович Вильде, улица Октябрьская, 7.
«Любовь с фантомами: миф или реальность?» Все-таки нашла свою старую вырезку из газетенки, в которой перебивалась с хлеба на воду много лет назад.
Никогда не знаешь, чем отзовется случайно сказанное слово. Въелась в эту статью глазами, как домохозяйка, для которой и писала эти небылицы. Конечно, не нашла там ничего полезного для себя. Кроме нескольких заключительных строк: «Можно прожить всю жизнь и ни разу не столкнуться с чудом. Можно столкнуться – и пройти мимо него с пучком редиски в сумке и мыслями о ценах на колбасу. А можно просто пойти навстречу…»
Но это написано так, между прочим, и – для других. Я колебалась: какой может быть эта встреча? То есть я должна «броситься на шею» (а меня, кстати сказать, ни минуты не оставляла такая мысль!) человеку, который этого не ждет.
Значит, начать все заново? Зачем?
И еще
Вдруг вспомнила, что у меня есть окончательный тест на проверку своей ненормальности, на которую так красноречиво намекал Мирось, когда мы подавали заявление на развод. Этот тест – мое письмо.
Вот о чем я забыла! Письмо, которое я писала тем утром и засунула за рамку фотографии. Если оно существует…
Но как должен выглядеть мой визит? Снова представляться надоедливой журналисткой и выдумывать, зачем пришла на сей раз? Не слишком ли?
Вспомнила, он сказал, что будет ждать меня. Кажется, так? А можно ли воспользоваться этим приглашением?
Например, сказать, что случайно проходила мимо и решила заскочить на огонек. Снова оказаться в комнате с круглым столом и зеленой лампой.
Рассказать все, как есть. И о нашем свидании в лазейке.
Он, конечно, не поверит. Тогда попросить его собственноручно раскрутить рамку фотографии. Просто попросить это сделать – без всяких объяснений. Он достанет письмо, начнет читать…
И я…
И я сгорю от стыда!
А если письма там не будет?
Теперь все казалось гораздо более сложным. Таким, как и должно быть.
Чай-кофе-капучино, билеты в кино? Логичное развитие событий. Отношения?
Тогда не лучше ли оставить все как есть?
Тысячи сомнений терзали меня. И все-таки я решила прогуляться. Ничто не помешает мне круто развернуться и уйти, держа в душе воспоминания о той настоящей и единственной встрече.
Пусть будет так…
…Итак, на улице первый дождь за все лето – призрачная серебристая сеть колышется в воздухе.
Она надевает голубое платье.
Она не любит носить платья, но должна сделать так, как нафантазировал ОН.
К счастью, как раз голубое платье у нее есть! Осталось, кажется, еще с выпускного в университете – этакое шелковое облако.
Она осматривает себя в зеркале и улыбается: похожа на девочку, балансирующую на шаре, с картины Пикассо. И не только своей худобой и напряженным выражением лица – она так же балансирует на грани реальности и безумия. И боится навсегда впасть во второе. Но ей необходимо сделать последнюю проверку.
Необходимо.
Она выходит за порог и, уже стоя под навесом подъезда, вспоминает про… бублик. За зонтиком могла бы и не возвращаться – она любит именно такую погоду, но тот бублик, который до сих пор лежал в заднем кармане ее джинсов, как это ни смешно, должен был быть с ней!
С досадой она возвращается в квартиру, прекрасно понимая, что поступает не по плану – минут десять потеряно навсегда. Единственная надежда на него: он должен – прямо-таки обязан! – потерять эти же десять минут! Иначе вся его теория полетит к черту!