Лицей. Венценосный дуэт
Шрифт:
— Как-то не честно. Вы знаете, кто я, а я вас — нет.
— Ты моего сына убила, — чуть помолчав, спокойно поясняет гость.
Точно! И можно не спрашивать, кто именно сын, фамильное сходство налицо. Прохоров — старший. Мысленно, не в реальности, пожимаю плечами. Ну, убила и убила, так получилось, жизнь такая, чего теперь? Твой сыночек тоже много кого убил чисто ради хобби.
Всё-таки пожимаю плечами, надо ведь как-то ответить.
— Конечно, я Алексея не одобряю, — не дождавшись от меня большего, продолжает, —
— Не очень-то вас поняла, — и правда, не понимаю, о чём он? Под ним земля шатается, а он мне угрожает?
— Так жизнь устроена, — немного помолчав, и глядя перед собой, говорит Прохоров, — везде и всюду. Те, кто сверху, могут делать с теми, кто снизу, всё что угодно. Без особых последствий. Наоборот — нет.
— А-а-а, вон вы о чём! — п-ф-ф-ф, открытие века, надо же! — я в курсе. Только с чего вы взяли, что я внизу? Не знаете, кто мой отец?
— И кто твой отец? — Прохоров проявляет голосом полнейшее равнодушие.
— Входит в высшее руководство корпорации «Инфотехн», действительный член ордена Варвары Иловайской.
— Это не низ, — чуть подумав, кивает Прохоров, — но и не верхи. Так что твоя жизнь не станет совсем безрадостной, но проблемы будут.
— Это не проблемы. Это обычная грызня между орденами и чиновниками. Всегда было и всегда будет, — почему мне, почти ребёнку, надо объяснять элементарное даже не взрослому, а пожилому дяде? — а вот вас, господин Прохоров, если не списали, то скоро спишут. Вы уже не способны просчитать ситуацию даже на ход вперёд.
Медленно поворачивается голова и на меня смотрят усталые серые глаза, источающие иронию: мышка показывает зубки? Дорогуша, это тебе показалось! Это не мышка!
— Вы хоть понимаете, что я могу вас сейчас убить, и мне ничего за это не будет? — мирненько спрашиваю я. Прохорова на этот раз пробирает, вид ошарашенный, даже усталость куда-то исчезает.
— …
— Что вам не понятно? Почему ничего мне не будет? А потому что вас здесь быть не должно. Нет вас здесь. А как можно убить человека, которого нет? Так что сделают вам липовую справку, вроде как вас кондрашка хватила и в морг.
Доходит. Власть имущие умеют соображать, когда дело их шкуры касается.
— Я хоть и не молод, но я всё-таки мужчина… — пытается уйти за другой редут обороны. Не поможет.
— А ваш сын что, мужчиной не был? Он был моложе и крепче вас, а я была обнажена и связана. Сейчас я в намного более выгодной ситуации. Я — свободна, а вы пожилой человек, — смотрю на него пристально, намечая уязвимые точки для ударов ногами, руками, а главное, мест, которые можно прокусить. И это не только шея.
Прохорова пронимает. Держится, но чувствую, что именно сдерживается от того, чтобы не поёжиться.
— И кто по вашей же схеме находится наверху, а кто внизу, если за убийство вас, такого важного, мне ничего
Риторический вопрос задаю в спину. Прохоров медленно, показательно не торопясь, встаёт и отходит к двери. Чуть поворачивается боком после стука, только тогда, не раньше, я попадаю в поле его зрения. Насмешливо наблюдаю. Когда выходит, в его спину бьёт мой заливистый злой смех. Из верхов он, надо же! Помню реалии прошлой жизни. Самые надменные и гордые лица держали лакеи, которые из королевских покоев ночные горшки выносили.
В реальности не так уж он не прав. Я слабее, чем была тогда и охранник рядом. Но искалечить его я бы успела. Дело нехитрое.
6 августа, вторник, время 17:50
Москва, Северо-Восточный округ, ул. Лермонтова 17.
— Так-так, — роюсь в сумочке, которую мне вернули. Карточки и всё остальное на месте. Денег нет, но это сразу было ясно.
Вокруг меня несколько человек, больше всего меня радует присутствие папочки. Молодец мой папочка, быстро меня запеленговал. Протягиваю руку, требовательно шевелю пальцами:
— Мобильник мне мой, быстро!
Перец, что оформлял изъятое, морщится.
— И морщиться не надо! — грубо пресекаю его молчаливый протест, — Папа!
Но отвечает его адвокат, который наклоняется к моему уху. Огромное ему спасибо за подсказку!
— Копию описи возвращённого, пожалуйста, предоставьте, — говорит адвокат, невысокий полноватый мужчина с приветливым располагающим лицом.
Получаем копию, я участия не принимаю, за меня, несовершеннолетнюю, расписывается папочка. После этого адвокат мне уже вслух говорит.
— Всё ли изъятое вам возвращено?
— Не всё! — извещаю с такой радостью, что присутствующий подполковник тоже морщится, — в опись не было внесено всё изъятое!
— Что именно?
— Во-первых, мобильник…
— Не было мобильника! — спорит старший лейтенант, проводивший изъятие и прикарманивший мои кровные двести рублей.
— Пап, — поворачиваюсь к отцу. Тот, слегка усмехаясь, смотрит на подполковника.
— Господин подполковник, — с ехидством обращается к нему, — мне вызвать журналистов и продемонстрировать им работу пеленгатора? Телефон Даны в здании. Именно так я и обнаружил место, куда незаконно вывезли мою дочь.
Голос отца на последних словах лязгает. Обожаю своего папочку.
Подполковник ничего не отвечает. Молча смотрит на старлея.
— Наверное, ребята из опергруппы забрали… — и выбегает в коридор. Ага, ребята. Как будто я не знаю, что ничего они не забирали.
Возвращается с телефоном, не глядя в лицо, суёт мне в руки. Так-так-так… проверяю, что там новенького? Ага, вот оно! Вытаскиваю список исходящих, сую к лицу подполковника.
— Это что?
Хмуро смотрит, ожидая объяснений.