Лич добра и поддержки
Шрифт:
Походя разрезаю лицо отважному вегму, облачённому в капусту из джинсовых рубашек с яркими принтами — чувак был на стиле. Челюсть его упала на грудь, а язык вывалился на манер «колумбийского ожерелья». (3)
Отталкиваю потерявшего желание сражаться вегма ударом ноги, после чего ввязываюсь в вооружённый клинч с боссом качалки. Заскрипел металл превосходного меча и хреновой глефы. Тварь приняла правила игры и пыталась передавить меня своей дурью, но у меня дури гораздо больше.
— Fuck you!
Выпускаю «Иглу Смерти» в грудь этого особо крупного вегма, ощущаю, что он
Такая хитрость отлично работает с живыми фехтовальщиками, а обычные рубаки, владеющие лишь азами фехтования, попадаются на неё в девяти из десяти случаев.
Босс качалки стукнул мне глефой по левому плечу, после сразу лишился головы. Вот и всё.
Подхватываю падающую голову за прорезь в шлеме-ведре и поднимаю над собой.
— Р-р-а-а-а!!! — яростно реву я и ищу взглядом следующую жертву.
Почему-то, чувствую себя в этот момент жестоким варваром-поработителем.
Гибель самой большой шишки крайне негативно сказалась на вегмах, особенно на оставшихся вожаках, которые вдруг поняли, что ловить тут совершенно нечего, ведь они столкнулись с необоримой силой. Это проявилось в виде отступления сначала тыловых банд, а затем побежали и непосредственно сражающиеся банды.
Бросаюсь вдогонку и рублю всех, кого успеваю догнать. Вегмы лучше приспособлены к движению по снегу, поэтому я сумел догнать только нескольких подранков.
Забив до смерти последнего пойманного, разворачиваюсь к полю уже прошедшего сражения.
Снег залит чёрной кровью, ведь что у немёртвых, что у вегмов, кровь одинакового цвета. Тела убитых уже окоченели, что облегчит нам их транспортировку — своих мы не бросаем, а чужих… Сжечь их не получится, но можно ведь поступить иначе…
Мои воины до сих пор стоят в строю, но строй сильно прорежен.
— Сколько убитых? — спросил я у Леви.
— Восемь, повелитель, — ответил тот. — Ещё семь выведены из строя.
«Выведен из строя» — это, в контексте немёртвых воинов, означает, что этот воин самостоятельно уже никуда не пойдёт и сражаться не сможет. Надо позаботиться о более качественной защите конечностей, а то ломают ноги и руки, мать его распять.
— Складывайте тела убитых вегмов в линию у того бетонного столба, я займусь ими, — приказал я.
Очень не хочется поднимать их, потому что чутьё подсказывает мне, что этого делать не надо. Последствия могут быть какими угодно, вплоть до того, что снова придётся драться, только уже против усиленных некромантией мертвецов. На них нет времени и вообще, окоченевшие трупы поднимать — удовольствие так себе.
А вот о чёрных скелетах моё чутьё загадочно молчит. Да даже если всё пойдёт не так, раздолбаем сукиных детей в костяные щепы.
Сначала пробую «Мясное копьё» на ближайшем дохлом вегме. Целюсь в бетонный столб.
Труп рванул к столбу со скоростью пистолетной пули и взорвался на осколки из костей и обледенелого мяса. Похоже, что всё
Следующего вегма я оттащил от остальных и начал юзать заклинание поднятия чёрного скелета. Это заклинание из раздела неизвестной мне дисциплины некромантии, которую я знал исключительно из пугающего мрака подсознания. Когда у меня начинает ехать крыша и сознание тонет в гневе, я интуитивно пользуюсь всякой мрачной хуйнёй, которая, порой, бывает очень эффективна. И иногда даже удаётся вспомнить некоторые заклинания.
— Вставай, шкелет! — призвал я.
Туловище жертвы покрылось чёрным дымом, выжигающим плоть, то есть всё, пока что, идёт по плану. Плоть быстро облетела с костяка, после чего белые кости начали стремительно чернеть, причём не в цвет антрацита, как обычно, а во что-то более чёрное, интенсивно поглощающее свет. Наверное, если сфотографировать эту хрень, то на кадре будет виден только чёрный контур, без подробностей.
Скелет, к слову, у вегмов несколько видоизменён. Общие черты с человеческим скелетом видны, но руки сильно длиннее нормы, встроенные когти, как оказалось, имеют «кармашек» для безопасного размещения, а ещё у них рёбра вдвое толще, чем у человека. Ну и череп ещё уплощённый, с непонятно нахрена нужным горизонтальным гребнем на затылке — в норме он сокрыт жёстким мехом. Я это всё и так знал, вскрывал уже этих тварей, но тут прямо наглядный анатомический образец.
«А-а-а-а-а-а!!!» — раздалось нечто оглушительное. — «А-а-а-а-а!!!»
«Потише, твою мать…» — попросил я нового скелета. — «Ничего страшного не случилось, ты просто умер».
«А-а-а-а-а!!!» — продолжал вопить скелет. — «А-а-а-а-а!!!»
Я понял, что с таким каши не сваришь, поэтому приготовился разбить ему башку мечом, но скелет, продолжающий орать на языке мёртвых, вдруг стремительным кабанчиком сорвался в бегство.
«Стой!» — приказал я ему.
Но он, какого-то хрена, не послушался, а продолжил бежать по шоссе. Чем-то ему обледенелый асфальт не понравился и он рванул на холм.
— Что-то будем с ним делать, повелитель? — поинтересовался Леви.
— Да пусть бежит, хрен с ним, — махнул я рукой. — Должен развеяться, когда истечёт срок годности. Или не должен. Да насрать вообще — видно же, он нам не помеха. А что, если…
Можно посеять на острове хаос и ужас, подняв всех убитых вегмов в виде чёрных скелетов. Не, как-то жестковато. Хотя…
— А хули я теряю от этого? Следующий!
Последовательно поднял ещё сто сорок шкелетов, которые также омерзительно-пронзительно вопили, все, как один. И все, как один, не подчинились моим приказам. Ну, пусть бегают, резвятся по местности…
Так я избавился от халявного мяса для других вегмов и, скорее всего, навёл тут шороху на следующие пару-тройку недель.
Дополнительно это утвердило меня в мысли, что я если и буду поднимать вегмов как классических немёртвых, то только в приемлемых лабораторных условиях. Когда ещё удастся создать тут такие?
— Убитых и раненых на подводу, — приказал я. — Строиться в походную колонну, Леви, со мной в передовой дозор.
— Слушаюсь, повелитель, — ответил немёртвый командир.
<