Лич добра и поддержки
Шрифт:
— Братья! — заговорил Иван, встав перед строем. — Сегодня очень важный день, который запишут летописцы!
После возвращения из похода на мавров, в ходе которого Орден показал себя отлично, Епископ Паисий поделился информацией о том, что их ждёт ещё один грандиозный поход, но уже полностью самостоятельный. И вчера вечером Иван узнал подробности.
— Сегодня мы отправимся в поход на врагов веры и человечества! — продолжал Точилин. — Проклятые язычники, приносящие в жертву людей, почти непрерывно атаковали поселения
В этом мире, несмотря на хаос, владеющий им, всё-таки, работали кое-какие правила. И, согласно этим правилам, нельзя нападать на соседние страны без веского повода. Нет, если ты варвар, который не хочет иметь ни с кем серьёзных дел, то на здоровье, но цивилизованные страны, такие как Королевство франков, таким образом дела уже давно не ведут, чего нельзя сказать о некоторых соседях.
Просто так атаковать племя ругов было нельзя, король франков был связан ограничениями, исходящими из заключённых соглашений и союзов, но такими ограничениями не был связан Орден тернового венца, который, как общеизвестно, выступает исключительно в защиту веры и человечества.
И епископ Паисий, пользуясь своими возможностями, «случайно» направил пять небольших караванов религиозных колонистов в земли ругов, чтобы вызвать ожидаемую реакцию варваров. Реакция последовала, две колонии согнали с занятых земель, а оставшиеся вырезали, что создало весомый казус белли для Ордена.
— Сегодня мы отправимся в поход, но не за наживой, не за победой, а за праведной местью!!! — выкрикнул Точилин. — Салют!!!
— Салют!!! — проревели воины.
Глава третья. Иллюзии
/21 марта 2027 года, сатрапия Сузиана, г. Душанбе/
Сияющее в небесах Солнце, нежными лучами освещающее прекрасный город, устремляющий свои шпили к облакам.
Вид снизу, небоскрёбы кажутся бесконечно длинными, а улицы бесконечно протяжёнными.
Под моими ногами увлажнённый бетон, заляпанный плевками и окурками, рядом стоит тележка с хот-догами.
Когда охренение от захватывающего дух вида прошло, я начал различать детали. Это что-то вроде Бродвея, что в Нью-Йорке, потому что здания практически облеплены экранами, с которых транслируется реклама с женоподобными неграми, бодинегативными бабищами и прочими атрибутами американской культуры.
Откуда я знаю, что это именно Бродвей? А из сотен голливудских фильмов, заменивших нам собственную культуру кино. И не только её…
— Тебе нужно сюда, Алексей.
Открываю глаза и вскакиваю с кресла.
— Сука, опять ты! — оглядываюсь я по сторонам. — Не пытайся трахать мой мёртвый мозг!
Хватаю телефон, лежавший на подлокотнике — 4:46 утра.
Бросаю телефон в карман джинсов, после чего отворяю дверь моей рекреации и иду в спальню.
Душанбе
Этот сраный голос бесит меня каждый раз, когда появляется. Я очень зол сейчас, хочу херакнуть с руки по чему-нибудь или по кому-нибудь.
Залезаю на свою кровать, беру пульт и включаю телевизор, что занимает полстены. Можно было и голосом включить, но не хочу говорить даже с куском пластика.
Включаю фильм «Аферистка», не досмотренный мною пару дней назад. Тут играет Тирион Ланнистер и та баба, которая портила кровь Бену Аффлеку в теперь уже старом фильме о неудачном браке и исчезновении жены.
Честно? Фильм форменное говно. Ни один важный для сюжета персонаж не может вызвать сопереживания, потому что тут одни мудаки, прямо как в жизни. Тирион — мудак, преступник, представитель мафии, эта баба, забыл как её звать, тоже мудачка, преступница, причём худшая из них — грабить недееспособных стариков, это настоящее моральное дно, даже по меркам лича. Баба этой бабы, за которую она ещё и замуж потом вышла — как минимум соучастие, а также моральное принятие действий своей гомолюбовницы.
Все мудаки, все решают проблемы мудацкими методами, хороших нет. Есть только наивные и недееспособные старички, неспособные постоять за себя. Но даже они не хорошие, потому что лейтмотив фильма — надо быть подлым, чтобы быть правым. То есть, по внутренней логике фильма, разводимые старики тоже не хорошие.
— Ну и говно, — оценил я посыл фильма, когда пошли титры. — Ну, хотя бы хеппи-энд…
Главную героиню пристрелили, поэтому можно сказать, что всё закончилось счастливым финалом.
Чудо-Бабу образца восьмидесятых смотреть сегодня не буду, ну её нахер, с такими тенденциями…
— Мир и без заражённых катился в пропасть, — произнёс я, вырубая телевизор. — Кино — это отражение происходящего в социуме. И книги, если подумать, тоже, да?
Иду на кухню и насыпаю себе полную тарелку кукурузных хлопьев. Не знаю почему, наверное, по причине рекламы, десяток раз на дню видимой по телевизору, но всё детство мечтал питаться как эти счастливые детишки с экрана. Ну, несквик, орион чокопай, космостарс и так далее…
Только вот в детдоме хлопьев не давали, поэтому это долго оставалось моей мечтой, а в общаге универа я долгое время был как церковная мышь, сир и нищ, поэтому вкусные хлопья из рекламы ел всего пару-тройку раз, после того, как устроился в скорую.
Свежего молока у нас нет, есть только восстановленное, но и так нормально. Наполняю чашку с хлопьями молоком, выжидаю время, после чего начинаю есть эти разноцветные колечки.
— М-да… — вздохнул я, посмотрев на эту кашу. — Ну и дерьмо…