Личная помощница для мажора

Рысь Кира

– Мама, - протянула я, закрывая глаза и кладя руку на лоб. – Умоляю, говори уже то, что хочешь сказать без затяжного и итак всем очевидного предисловия.

– Ну. Хорошо, - сказала мама и осеклась. Она задумчиво покрутила кружку в руках. – Глупо себя чувствую. Тебе уже двадцать один год, а я… Ну, в общем. Богатые молодые люди, тем более с привлекательной внешностью, часто могут очаровывать молодых и более, скажем, простых барышень… А потом бросать их… С детьми… И..

– Мама. – Я встала из-за стола. – Это ерунда. При чем тут вообще мой начальник?

С чего это вдруг у меня должны нарисоваться дети от него? Я не сплю с ним. У него есть невеста, которой он собирается сделать предложение уже через неделю. Мы во вторник за кольцом для неё едем!

Мама расстроенно поджала губы. Она не сводила меня взгляда, но взгляд её как-то изменился. Стал грустным, что ли.

– И как ты всё это выносишь, Катя? – спросила она тихо.

Я распахнула глаза. Сначала разозлилась, но вдруг поняла, что мама говорит не о моей работе. Она совсем о другом.

– О чём ты? – почти холодно спросила я, подошла к окну и разочарованно стала рассматривать знакомый до боли вид – московские дворы серых пятиэтажек с тесными дорожками и высокими тротуарами.

– Ты же влюблена в него без памяти... И всё равно, кажется, надеешься? Ты же знаешь, что он женится на другой… Тебе разве не больно видеть всё это? Зачем тебе всё это?

Я закрыла глаза, сняла очки и устало потерла переносицу.

– Не знаю зачем. Потому что люблю его, и хотя бы так могу быть рядом с ним. Хотя бы какое-то время. Как только защищу диплом, я уволюсь, уеду куда-нибудь подальше и больше никогда его не увижу.

Я вернулась в свою комнату и закрыла дверь. Облокотилась на неё, обвела взглядом свою комнату: светлые однотонные обои, плотные шторы, мебель из беленого дуба. Мой любимый ковер под ногами… Я легла на него, сняла очки и, уткнувшись в него лицом, заплакала. Я давно не плакала так, как сейчас. Навзрыд, до судороги, до боли. Мне хотелось выть, биться в истерике, что-нибудь рвать.

Какая я дура! Какая дура… Я должна быстрее уйти. Уехать. Я должна уволиться. Съездим в Куршевель и к чертям всё это. Маковецкий, я так не смогу. Я уже не могу… Я умираю. И ты ведь знаешь, ты ведь видишь. Нужно ли тебе это развлечение – смотреть на то, как меня крутит по тебе?

Нет-нет, я ещё могу быть живой. Поэтому я уйду. Продержусь ещё чуть-чуть и всё.

* * *

В ювелирном магазине было так чисто и светло, что у меня в первый момент заболели глаза. Как и весь город здесь всё было украшено к новому году – и я заметила все атрибуты новогодних украшений от елки и однотонных шаров до стильных гирлянд.

Мы вышли в магазин, в котором кроме нас никого не было. Олег, как всегда весь с иголочки, сегодня был в превосходном настроении. Я была в отвратном, и мечтала, чтобы новый год, который должен наступить через день, наступил побыстрее. Мне надоело всё, и я хотела напиться шампанского и плакать у себя в комнате под кроватью. Маковецкие планировали отмечать праздник с Соболевыми – семьей Кристины, и я уже сейчас желала им прекрасного праздника.

Я нахмурилась. Как много

света вокруг... С ума сойти. Перед новым годом как будто бы всё мигало, блестело и украшалось всё с большей и большей неистовостью.

И, тем не менее, здесь, в ювелирном салоне, было хотя бы чуть-чуть поспокойнее.

Несколько девушек, одетых в красно-бордовую форму, расшитую золотой ниткой, восхищенно проводили Олега взглядом. Синхронно поздоровались, Маковецкий же вежливо кивнул и сдержанно улыбнулся. Я почувствовала на себе взгляды, но моё отвратительное настроение позволило мне быть невежливой, и я даже не повернулась в их сторону. А на что мне там смотреть? Всё, как обычно – высокие красотки с идеальным макияжем и белозубыми улыбками, как будто бы только-только спустились в магазин из рекламного ролика...

– Здравствуйте, - поздоровалась с нами девушка-консультант. Её светлые волосы были убраны в пучок, а ресницы казались такими длинными, что я никак не могла понять, настоящие они или нет.

– Здравствуйте, - на автомате ответила я. – Екатерина Соколова. Сто тридцать шестой заказ, два кольца: семьсот пятидесятая проба, белое золото, оба с бриллиантами.

Девушка кивнула, повернулась к монитору и кликнула мышкой. Несколько минут мы молча ждали. Вскоре девушка подняла взгляд сначала Олега, затем посмотрела на меня, и бровь её предательски дернулась вверх.

– На одном бриллиант в семь карат и россыпь мелких камней, - уточнила девушка.
– На другом – девять без каких-либо дополнений.

– Точно, - устало ответила я.

Девушка кивнула, ещё раз что-то посмотрела в компьютере и, сев на корточки, скрылась за прилавком. Вскоре она достала две коробочки ярко-красного цвета. Открыла обе и поставила перед нами с Олегом.

Кольца были просто восхитительными! Правда, в обоих камни были обязательно квадратной формы.

У меня глаза распахнулись – вот это красота!

«Что ж, Кристинка, я тебе добра желаю, иначе бы выбрала то, что тебе точно бы не понравилось, - тоскливо подумала я.
– А сколько я бронью этой занималась!»

– Будете примерять? – спросила девушка.

Вздрогнув, я подняла взгляд и мгновенно смутилась.

– Ой, нет, что вы… - пробормотала я, отступив на шаг от витрины. – Это не для меня.

– Прошу прощения.

Теперь уже смутилась девушка. Олег вдруг поджал губы.

– Кать, я сейчас ещё раз всё посмотрю и будем оформлять, - сказал он, повернувшись ко мне.
– Подожди пока минутку.

– Ага, давай.

Я покусала губы и решила просто пройтись по магазину, посмотреть, что тут вообще есть. Я вообще любила ювелирные украшения. Денег у меня на такие, конечно, не было и не бывало, но иногда я заходила с Алёнкой чисто из интереса в ювелирные бутики, и мы рассматривали самые разные украшения. Кольца я любила больше всего остального. Но те, что нравились Кристине – я бы себе такие не выбрала.

– А вот это вот да… - прошептала я, упираясь взглядом в витрину. – Надо же, какая красота!… Выглядит потрясающе…