Личная рана
Шрифт:
– Нисколько. – Я пожал плечами. – Я начинаю привыкать к обыскам.
Старший офицер одарил меня улыбкой ледяной вежливости.
– И вы не должны никуда отлучаться из этих мест до конца расследования.
– Хорошо. Я надеюсь, что ваше дознание не затянется настолько, как расследование покушения на меня.
Бычье лицо сержанта стало кирпично-красным. Его ирландский пуританизм и так уже был оскорблен упоминаниями о сексе и обнаженных женщинах.
– Вы позволите мне проучить его, сэр? – предложил он Конканнону.
– Не позволю! – отрезал
Прибывшие из Голуэя двое в штатском явно работали с особой тщательностью. Под надзором Конканнона они осмотрели каждый предмет моей одежды, заглянули в каждую дыру и обшарили каждый укромный уголок. Позднее я заметил, что они обыскивали даже маленький садик, разбросав весь мусор, и залезли в мою машину.
– Ну? – осведомился я у Конканнона, когда они закончили.
– Результаты отрицательные, мистер Эйр, – спокойно ответил офицер. – Надеюсь, и в дальнейшем они окажутся таковыми по отношению к вам. Вы больше ничего не желаете мне сообщить?
– Мне нечего вам сообщить, – решительно заявил я.
Конканнон странно посмотрел на меня.
– Знаете, если бы миссис Лисон поджидала вас прошлой ночью, это разъяснило бы множество загадок, – произнес он доверительно. – А у нее не было привычки разгуливать в одной рубашке по ночам?
– Только на свиданиях, насколько мне известно.
– Вы считали Гарриет неразборчивой женщиной? – внезапно спросил полицейский.
– Опытной, определенно. Но неразборчивой? О господи! Да оставьте вы меня в покое! – вырвалось у меня.
У двери Конканнон обернулся.
– Фларри Лисон в ужасном состоянии, мистер Эйр.
Он вперил в меня суровый взгляд, словно ангел Судного дня, а потом направился к своей машине…
Только следующим вечером Фларри послал за мной. Я нашел его сидящим на кухне в компании Шеймуса. Он выглядел обуглившейся развалиной, всеми покинутой, а его лицо казалось еще более землистым, чем обычно.
– Это ужасно, Фларри! Не знаю, как… – сочувственно начал я.
Его лишенные блеска глаза воззрились на меня.
– Все в порядке, Шеймус!
Ирландец наградил меня непроницаемым взглядом и вышел из комнаты.
– Возьми себе стакан, – заплетающимся языком произнес хозяин. – И лучше налей мне сам, у меня руки трясутся.
Я сделал, как он мне велел.
– Поверить не могу! – бормотал Фларри. – До сих пор не могу поверить!
Глаза у него косили от обильных возлияний.
– Ее будут хоронить в пятницу, – невнятно продолжил он. – Ты составишь мне компанию?
– Конечно, – заверил я.
– Ты был ей другом. Ты для нее много значил. – Он поднял дрожащую руку. – Запомни, я тебя ни о чем не спрашиваю. Я не хочу знать ничего больше. Ты понял?
Я тупо кивнул.
– Может, она и была гулящей девкой. Но это мое дело. И мне не нужны всякие твердолобые святоши, разглагольствующие, что я должен следить за ней. Я любил эту женщину, Доминик. Любил, понимаешь? Она могла лечь в постель хоть с моим собственным братом, если это делало ее счастливой! Если в ее
Это были его слова. Я никогда их не забуду. На бумаге они выглядят слишком сентиментальными. Но они наполнили меня глубоким раскаянием. Как мне могло прийти в голову, что Фларри избил пьяного парня в кабаке из-за проигранных денег? Мне следовало бы понять его чувства, увидев, как он бросился под копыта лошадей и баюкал Гарриет на руках. Теперь он преподал мне урок настоящей любви. Этот едва волочивший ноги деревенский алкоголик любил Гарри с таким самоотречением, что я устыдился.
Так думал я, смущенный достоинством, звучащим в речи Фларри, убежденный ею. Я хотел было выпалить признание здесь и сейчас. Но как я посмею взваливать лишнюю тяжесть на его плечи, усугубляя его горе своими угрызениями совести?
– Я только что выслушал Конканнона, – бесцветным голосом проговорил Лисон. – Гарри была беременна.
Я испуганно уставился на него.
– Она сказала мне месяц назад, намекнула, что в положении. А я ей не поверил. Я… понимаешь, мы столько времени вместе. Я не ожидал, что способен зачать ребенка, – еле слышно сказал он и уставился в стакан с виски. – Я рассмеялся ей в ответ. Я насмехался!
В голове у меня все перепуталось. Значит, Гарриет уже воспользовалась своей страховкой. Она лгала мне, заявив, что всегда успеет свалить все на мужа, если худшее все-таки произойдет. Или же отцом ребенка действительно был Фларри и она шантажировала меня своей беременностью, чтобы заставить жениться на ней? Я обвел взглядом жалкую кухню. Она уже приобрела вид временного, походного жилья – места, где живут одинокие мужчины.
– Он мог бы изменить нашу жизнь, этот ребенок, – продолжал Фларри. – Я всегда хотел ребенка.
Его слезящиеся серые глаза внезапно потемнели.
– Теперь мне надо будет мстить за две жизни, – жестко произнес он.
– Мстить?
– Клянусь тебе, Доминик: кем бы ни оказался этот мерзавец, я найду его и убью! Мне безразлично, что потом со мной будет.
– Но… – беспомощно начал я.
– Зачем еще мне жить?
Молчание.
– Это наверняка кто-то из живущих поблизости, – мрачно продолжал муж Гарри. – Шеймус проверил, бродяг в ту ночь на десять миль в округе не было. В Шарлоттестауне вообще не появлялся ни один человек.
Я вспомнил месть Фларри черно-пегим и внутренне содрогнулся.
– Как я хочу хоть чем-то помочь! – сочувственно заметил я. Потом резко добавил, словно бросившись с обрыва в ледяную воду: – Конканнон подозревает меня.
– Тебя? – воскликнул Лисон. – Боже правый! Что он еще выдумает? – Фларри рассмеялся жалким подобием своего прежнего хохота. – Ты это серьезно? Думаю, да!
– По-моему, естественно, что он мог предположить… – начал я взволнованно.
– Но тебе же нравилась Гарри! – возразил мой собеседник.