Личная жизнь тихони Элис
Шрифт:
— Разденься, — прерывисто сказал он, приподнимаясь, чтобы она могла снять юбку, а потом встат, чтобы сбросить с себя остатки одежды.
Элис чувствовала себя словно под гипнозом. Между ними существовали негласные, но вполне определенные барьеры, которые сейчас прямо на глазах рушились.
Виктор пересек комнату, чтобы выключить общий свет, и включил две настольных лампы, а она как зачарованная наблюдала за его грациозными движениями.
Его вид вызвал в ней прилив такого желания, что Элис даже испугалась. У нее промелькнула мысль, что с
Она всегда ждала его приездов с радостным волнением, но не с безумным желанием, хотя ей и не хватало его, пока он находился в отъезде. Кроме того, с Джеймсом секс был торопливым, тотя и приятным всплеском возбуждения, которое заканчивалось, едва успев начаться. Но, поскольку Джеймс был ее первым мужчиной, она думала, что так и должно быть.
Сейчас не было ничего похожего на спешку. Виктор подошел к дивану, улыбаясь тому, с какой задумчивостью она его рассматривает. Не отводя от него глаз, Элис сняла с себя лифчик. Ей нравился взгляд Виктора, который заставлял ее чувствовать себя невинной и одновременно распутной.
Загар, полученный в Португалии, еще не сошел, и ее грудь была заметно белее золотисто-коричневых ног и живота.
Юбка, одна из наиболее важных частей ее делового костюма, который мог моментально настроить ее на рабочий лад, сейчас казалась ей ужасно раздражающей помехой. Элис расстегнула пуговицу, затем молнию и быстро выскользнула из юбки.
Когда она начала снимать чулки, Виктор отвел ее руки и стал делать это сам, а она просто лежала, пока он освобождал ее от кружевного белья.
Тем временем ее опьянение улетучилось. Элис чувствовала себя трезвой как стеклышко. Но вместо того, чтобы вернуть ей холодный здравый рассудок, вновь обретенная трезвость принесла обратный эффект: ее захлестнуло неистовое желание, с которым она даже не собиралась бороться а несколько последних лет ни один мужчина не вызывал у нее ничего, даже отдаленно напоминавшего сексуальное возбуждение, и то, что она чувствовала сейчас, было слишком сильным, чтобы это стоило пытаться погасить.
Виктор раздвинул ей ноги, опускаясь ниже, и неторопливо исследовал ее тело руками и языком, он изучал изгиб ее груди, слегка прикасаясь пальцами к соскам, а потом медленно ласкал их языком, так что ей хотелось кричать от избытка потрясающих ощущений. О его желании, о том, что он хочет ее так же, как она его, свидетельствовало твердое прикосновение, которое она ощущала по мере того, как он опускался вдоль ее тела все ниже и ниже.
Его руки гладили ее бедра, скользя по трусикам, потом он не торопясь снял их, и она изогнулась от удовольствия, когда вновь ощутила его язык. Элис стонала и вскрикивала от все нарастающего наслаждения, которое стало настолько нестерпимым, что она была вынуждена оттолкнуть его. Он подождал некоторое время, пока ее дыхание немного восстановится, и снова принялся за дело; когда она была готова уже вот-вот оттолкнуть его снова, он вошел в нее, и равномерные сильные движения заставили ее взмыть на вершину блаженства.
Сколько
— Кажется, я усну, если останусь здесь еще хотъ на одну минуту, — пробормотала она, подавляя зевоту.
— Я надеюсь, это не комментарии по поводу моей мужской привлекательности, — поддразнивая ее, вкрадчиво сказал Виктор.
— Скорее, это комментарии по поводу выпитого мной за сегодняшний вечер. Кажется, оно стало действовать именно сейчас. — Она потерла пальцами глаза. — Мне правда нужно идти.
— Зачем?
«Зачем?» Что за странный вопрос? — подумала она.
— Потому что меня ждет моя постель. — Она стала подниматься, и он притянул ее обратно к себе.
— Мой диван гораздо удобнее, — пробормотал он, целуя ее шею, так что внезапно образ такси отодвинулся на задний план, а ее собственная спальня с маленькой холодной постелью показались ей совсем непривлекательной.
— Нет! Стой! — Она рассмеялась и, оттолкнув его, поднялась и начала одеваться.
Виктор сел и натянул брюки, не потрудившись застегнуть ремень.
— Какой смысл ехать домой, если ты можешь остаться здесь, — рассудительно проговорил он.
Но смысл был: остаться на ночь означает нечто гораздо большее, чем физическая близость. Это свидетельство интимности, которая не устраивает ее, это начало каких-то отношений. По крайней мере, для нее. Для него это, скорее всего, ничего не означает. Ничего, кроме удобства.
Элис не обратила внимания на его следующий довод, что, поскольку она может уснуть на ходу, лучше всего ей остаться. Она вызвала по телефону такси, которое должно было прибыть через полчаса.
— Все это ненормально, — сказала Элис, нервно допивая кофе, который он для нее приготовил, и, по мере того как ее рассудок стал проясняться, растерянно размышляя, что же случилось на самом деле.
— В высшей степени. — Виктор не спеша подошел к ней и обнял ее, положив руки на кухонную стойку, о которую она опиралась. — Но приятно. — И он поцеловал ее в губы. — Я давно хотел заняться любовью с тобой.
— Не верю, — заявила Элис. Если она и научилась чему-то у Джеймса, так это не верить тому, что говорят мужчины, опьяненные физическими ощущениями.
— Как же ты цинична! — пробормотал он.
— Я уже стара для романтики.
— И я тоже.
Элис посмотрела на него долгим тяжелым взглядом.
— Так, значит, речь идет только о сексе.
— Только о сексе! Ты говоришь так, словно секс — это всего лишь одна из функций орга-
низма. Как чихание. — Он мягко рассмеялся и снова поцеловал ее, на этот раз крепче, и у нее появилась тревога. Он не долго ухаживал за ней, но разве в результате не получилось то же самое? Постель? Он просто не потратил времени на ухаживания, но от этого не стал более искренним, чем Джеймс.