Личник
Шрифт:
– Тимофей Васильевич, как вы себя чувствуете? – участливо спросил Любарский, продолжая держать в руке кусок бинта, смоченный нашатырем.
– Благодарю, Василий Михайлович, пришёл в себя. надо же, как какая-то гимназистка в обморок грохнулся, - попытался улыбнуться я.
В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату просочился Тарала. Посмотрев сначала на стол и побледнев после этого, Арсений, повернув голову, увидел меня и доктора. Видимо, мой внешний вид оставлял желать лучшего, поэтому Арсений спросил:
– Тимофей, ты как себя чувствуешь?
– Хреново, Арсений, очень хреново! – почувствовав, что
Тарала, после поздравления меня на торжестве в Военном собрании, предупредил, что на пару дней расположится у своих знакомых, чтобы не мешать мне отметить день рождения с моими братами и Дарьей. И вот появился. Очень вовремя, кстати, появился.
– Арсений, - начал я, но друг меня перебил.
– Тимофей, я всё понимаю. Ты только найди этого гада. А с похоронами я всё решу, ты не волнуйся.
Я встал с кушетки и, подойдя к Тарале, неожиданно для себя, ткнулся лбом в его плечо. Арсений, приобняв меня, прошептал на ухо:
– Найди его, Тимофей. Он не должен уйти от возмездия. А я всё сделаю.
– Тимофей Васильевич, Арсений Георгиевич, я понимаю имеющиеся у вас трудности, - произнёс Любарский. – Если вы доставите всё необходимое сюда, или профинансируете, то здесь найдутся люди, которые подготовят Дарью Ивановну в последний путь.
Я оторвался от друга и, повернувшись к доктору, произнёс:
– Спасибо, Василий Михайлович. В средствах не отказывайте. Пусть всё будет по высшему разряду.
Произнеся это, я подошёл к столу, на котором покоилось тело моей смелой птички. Склонившись, я долго смотрел в лицо Дарьи, которое не обезобразила смерть. В голове помчались мысли-воспоминания о нашей жизни. Чуть больше трёх месяцев, но, сколько же счастья было.
«Девочка моя, я найду твоего убийцу. Прости, что должен уйти, но так надо. Иначе я не смогу жить дальше», - прощаясь, подумал я, после чего поцеловал Дарью в лоб и направился на выход.
По дороге к двери подобрал с пола свою папаху, а, проходя мимо Арсения, посмотрел тому в глаза и кивнул головой. Всё меня ждёт месть.
– Ты куда сейчас, Тимофей? – спросил меня Тарала.
– К Банкову, мне нужны выходы на местных китайских контрабандистов, - ответил я.
– Тогда тебе лучше обратиться к Цзи Фантаю или, как он теперь себя называет Тифантаю. У него связей среди китайских контрабандистов куда больше, чем у господина следственного пристава, - Арсений на несколько мгновений задумался и продолжил. – Тем более, цесаревич ему благоволит, и у Тифантая до сих пор проблемы с получением российского подданства.
А я вспомнил байку, или всё-таки правдивую историю, которую прочитал в деле этого купца, которое формировало моя секретная часть.
В один из дней марта одна тысяча восемьсот девяносто первого года наследник престола цесаревич Николай, будучи во Владивостоке во время прогулки случайно зашел в мастерскую Цзи Фэнтая и в разговоре с ним обнаружил, что китаец очень хорошо говорит по-русски. Цесаревич попросил Цзи помочь ему купить пушнину. Китаец тут же сказал цесаревичу, что у него есть друг, который занимается продажей пушнины, и, если он хочет, они могут сейчас же отправиться за покупкой. Престолонаследник согласился, и когда они пришли к другу Цзи Фэнтая, он увидел, что действительно товар был высокого качества, а цена - справедливой.
Не знаю, байка это или нет, но Тифонтай оказался на моем дне рождения, так как был в списке, который дал мне цесаревич. Что за подарок он мне преподнёс, я не помнил, но краткое общение в виде поздравления состоялось. Значит, по местным меркам, можно, точнее нужно его навестить. А не получится, пойдем к Банкову. С этими мыслями, кивнув Арсению, я вышел из прозекторской.
Встреча с китайским купцом прошла продуктивно. Узнав, что меня интересует только «товарищ Иван» и каких-либо претензий к контрабандистам у меня нет, Цзи Фэнтай пообещал, что приложит все усилия, и очень быстро я узнаю, где находится тот, кто помышлял совершить покушение на наследника российского престола.
После этого я направился в полицейское управление, где переговорил с Юрием Петровичем. Тот с воодушевлением выслушал всё, что мне удалось узнать, и также пообещал лично встретиться со своими осведомителями среди китайцев, чтобы узнать какую-либо информацию. Теперь предстояла встреча с Савельевым, на которой мне надо было объяснить штабс-ротмистру весь тот спектакль, который был разыгран с Бекхэмом на его глазах. Надеюсь это объяснение будет им нормально воспринято. Всё-таки, мои браты, которые, можно сказать, подняли руку на офицера, попадали под уголовное наказание, да и неизвестно, как он воспринял мои действия. Выглядеть изувером в его глазах, да и потом в глазах офицерского корпуса как-то не хотелось. Надеюсь на профессионализм Владимира Александровича.
– Господин сотник, что вам ещё угодно? – таким вопросом меня встретил Савельев, которого из его кабинета, где штабс-ротмистр вместе со своим заместителем поручиком Радиевским допрашивали Лже-Бекхэма, вызвал в коридор по моей просьбе один из гражданских служащих отдела. Вид у штабс-ротмистра, когда он вышел из помещения, был очень недовольным. А на меня он смотрел как-то так… В общем определить его взгляд я не смог, но доброжелательностью там и не пахло. Поэтому не стал тянуть кота за это самое и быстро произнёс:
– Владимир Александрович, прошу прощения за себя и за поведение моих казаков. Понимаю, что надо было предупредить Вас о разыгрываемом спектакле, но побоялся, что достоверность будет потеряна.
– Вы хотите сказать, что всё то, что недавно произошло в моём кабинете, было спектаклем?
– Да, Владимир Александрович. Надо было быстро получить признательные показания от Бекхэма. Когда я и мои казаки прибыли в гостиницу, старший агент Михайлов описал человека, с которым дважды встречался мнимый англичанин. Это, как теперь выяснилось, был «товарищ Иван», который убил Дарью. Поэтому я и ломал морально Бекхэма, возможно, несколько жёстким образом, - хмуро отрапортовал я Савельеву.