Личное дело Кати К.
Шрифт:
…Возьмем, к примеру, Кису. Киса сидит дома, ждет звонка от своего мальчика. Мальчик не звонит, Киса ждет.
Киса уже успела много раз прокрутить в голове мысль, что она ему не нужна. И никому она не нужна…
Наконец мальчик звонит, и Киса непроизвольно разговаривает с ним специальным голосом – несчастным голосом, в котором явственно звучат нотки того, что она пережила за этот день, – беспомощность, одиночество, зависимость. Не говоря уж о том, что все эти чувства Киса выражает еще и словами.
Мальчик
Киса слышит это, ведь у нее тоже имеется третье ухо, и соответственно реагирует, покорно принимая легкое пренебрежение: она же знает, что заслужила это. В ответ мальчик усиливает долю пренебрежения, ведь Киса показала, что она его заслуживает…
Вот и выстроилась цепочка, вот круг и замкнулся. Киса думает: он меня бросит, бросит… И невольно ведет себя так, как будто он ее уже немножко бросил. И противный мальчишка бросает бедную Кису, а что же ему остается, если она уже сама сделала за него полдела.
Конечно, и у Карлсонов может запуститься механизм самосбывающегоя пророчества, но у них есть очень сильная защита: все-таки Карлсоны очень себя любят, не склонны рисовать страшные картинки с собой в главной роли и вообще пугать себя понапрасну.
А вот Деспотические Личности находятся в этом смысле в большой опасности. Они значительно чаще обижаются, настроены на оборону и вообще предполагают плохое, поэтому они очень сильно подвержены действию самосбывающегося пророчества.
Если честно, мы с Кисой и Таксой – Деспотические Личности в зачатке. При этом Киса находится где-то между Таксой и мной. Надеюсь, никто из нас не расцветет в настоящую Деспотическую Личность. Зачем мне, Кисе и Таксу лишние неприятности в жизни?..
Четверг
Очень большие деньги
Сегодня Дима пришел домой без своего обычного ЛИЦА, а наоборот, очень довольный и слегка таинственный.
Оказывается, произошло Очень Радостное Событие, – а мы и не знали, – в Германии купили права на издание Диминого учебника по невропатологии. Не помню точно, как называется, в общем, про то, как правильно стучать по больному молоточком. Я тоже вошла в учебник в качестве героя главы «Один очень странный случай неврита лицевого нерва».
Весь вечер мы обсуждали, как потратить немецкий гонорар.
С одной стороны, подошел час расплаты за джакузи – в том смысле, что нам нужно делать ремонт соседу снизу. С другой стороны, это было бы неправильно, ведь нижний сосед не знал про гонорар за учебник и сам восстановил лепнину на потолке. А мы должны отдать ему долг весной. Думаю, лучше так и поступить, чтобы он не волновался заранее.
Итак, наши предложения.
Киса: поехать в Альпы кататься на лыжах, все в новых горнолыжных костюмах. Сноуборды тоже приветствуются.
Дима: раз уж гонорар немецкий, то было бы логично приобрести на него что-нибудь
Я: тоже согласна приобрести что-нибудь немецкое, например, «фольксваген-гольф» или «вольво». Тогда можно было бы бесконечно не ремонтировать старую Димину машину. Новые горнолыжные костюмы тоже неплохая идея. Альпы тоже… Рассвет в горах, снежные вершины, чашка кофе у камина на высоте сто километров над уровнем моря…
В душе я согласна с Кисой: почему именно МЫ должны осчастливить человечество новым энцефалографом, даже если старый промок и сломался?.. Если старая вещь ломается, необязательно сразу покупать новую. Можно попробовать высушить энцефалограф, починить или еще что-нибудь. Почему МЫ? Вместо чашки кофе в новых горнолыжных костюмах?
В общем, мое пионерское прошлое не позволило мне озвучить эту мысль, но я больше за Альпы.
Киса сражалась за нас обеих, как лев, я приговаривала что-то вроде: «Альпы… хотя, если старый энцефалограф сломался, тогда, конечно… ах, как же я хочу в Альпы… Может быть, тебе вообще ничего не нужно, кроме нового энцефалографа? Тогда, может быть, ты вообще будешь жить в больнице…»
– Все, все были в Альпах, кроме нас! – выкрикнула Киса.
– Разве? – скептически поинтересовался Дима. – Я могу показать тебе много людей, которые никогда не были в Альпах.
Дима повернулся ко мне:
– Кстати, у тебя готова первая глава «Здорового питания»?
– Я… э-э… нет, – удивилась я, – ты же знаешь, творческий кризис и все такое…
– Никакой это не кризис, а просто твоя лень! Сколько можно врать и скрываться от издательства? А? Какой пример ты подаешь Кисе и Котику?
– Я пишу. Уже написала немного про питание в холоде, теперь правлю…
– Что ты там правишь! – выкрикнул Дима. – Правит она! Лев Толстой!
– Я бы не хотела обсуждать свое творчество при детях, – с тихим достоинством ответила я.
– Я не ребенок! – взвилась Киса.
– А ты вообще молчи, двоечница, – мгновенно нашелся Дима. – Я вчера прочитал кусок твоего сочинения по «Войне и миру»! Ты просто тупица! Как можно написать, что Толстой не любит Соню?! А?.. Как может писатель кого-то не любить? Это же персонажи! Они персонажи, а ты тупица!.. Кто это писал?!.
– Почему тупица? – холодно возразила я, примериваясь взглядом к макаронам в дуршлаге – как бы красиво они свисали с его лица на плечи. – Да, это писала я. Толстой не любит Соню, ну и что? А ты мог бы со мной не спорить про литературу, – кто автор бестселлеров по питанию, ты или я?!
– Где ты взял мою тетрадь! – заорала Киса. – Ты рылся у меня в комнате?!
– Делать мне больше нечего, – холодно ответил Дима, – твоя тетрадь лежала в холодильнике. Кстати, как она там оказалась?
– Это я положил, я просто пошутил, – признался Котик и нарочито зевнул, – мне спать пора.