Личное дело майора Власовой
Шрифт:
– Беременность, 3-5 недель, никаких проблем у вас нет, но себя стоит поберечь теперь. Подумайте, желаете ли встать на учёт в нашей клинике или обратиться в ведомственную. И, если что, приходите на повторный приём, заведём карточку и начнём проходить необходимые обследования.
В полной прострации благодарю её и покидаю клинику. До начала допроса остаётся меньше получаса, но я иду пешком, обдумывая, что делать дальше, но так ничего и не придумав, решаю пока ничего никому не рассказывать. Успеется ещё, если всё сложится хорошо. А если как в прошлый раз… то и ни к чему ставить кого бы то ни было в известность.
24.
Дни до субботнего приёма губернатора проходят суматошно, сумбурно. Мы постоянно в разъездах, пытаемся найти хоть какие-то зацепки по убийству Лики Велегурской, но тщетно. Допросы задержанных не дали нам ровным счётом ничего: они не работали ни с кем, кроме Дуболомова и Перминова, а значит, моя попытка спасти единственную свидетельницу, которая могла указать нам на главного злодея, стоящего, как минимум, на один ранг выше над этими уже небезызвестными товарищами, привела к убийству самой Ирины и Кента Кеши, который также мог сдать своего покровителя. Из-за моего же вмешательства у нас не было возможности получить эту информацию, и я корила себя на чём свет стоит за несдержанность и неоправданный риск. Возможно, не реши я спасти Ирину, Кента удалось бы повязать. Возможно, не привлеки я его внимания своими неуклюжими попытками вызволить Ирину, девушка осталась бы жива, отсидевшись в кустах. Эти душевные терзания и тайна, которую я обдумывала каждое мгновение своей новой жизни, сделали меня нервной и плаксивой.
Хорошо ещё, что мама отчалила в сторону дома практически сразу после ужина с четой Власовых! Не представляю, как смогла бы выдерживать и собственные переживания, и её нападки.
Власов, прекрасно понимая, как он считал, мои терзания, старался лишний раз меня не трогать, а Женя, напротив, настойчиво выводил на разговоры, по всей видимости, не особо доверяя моим сбивчивым объяснениям, из-за чего моё настроение опустилось ниже плинтуса и не торопится возвращаться назад. В связи с этим, мужчина практически перестал меня трогать физически, но истощал морально, что никак не помогало. Я хотела рассказать ему. И не хотела одновременно. Страх увидеть его реакцию на новость, страх разочарования сводил на нет все положительные доводы моего разума.
Поэтому я вздыхала от облегчения, пропадая с Ярославом на службе, возвращалась позже обычного, наскоро ужинала, принимала душ, выдавала Жене очередную порцию баек на тему глубокой депрессии из-за профессионального провала и ложилась спать. Мужчина долго лежал без сна, вглядываясь в моё лицо под маской спокойствия, хотя я не спала. Просто не могла. И, как следствие, каждый новый день оказывался хуже предыдущего.
Я боялась и ждала появления симптомов беременности: токсикоза, отёчности, но кроме усталости, которая возникала едва я вставала с утра, никаких других намёков больше не было. Поэтому мне с лёгкостью удавалось врать двум близким мужчинам, списывая состояние на происшествие с Ириной.
В субботу я встаю позже, чем обычно. Видимо, организм решил восполнить ресурсы, раз хозяйка совершенно перестала за этим следить. Выхожу из спальни, зевая и потягиваясь, добредаю до кухни, где Женя, напевая себе под нос, готовит омлет, и живот сводит от явного чувства голода.
Я обнимаю мужчину со спины:
– М-м-м, пахнет бомбически, когда уже можно приступать к завтраку?
Он смеётся:
– Моя спящая красавица сегодня проснулась с хорошим настроением и аппетитом?
– Похоже на то, –
Женя кидает на меня удивлённый взгляд, но оставляет все вопросы при себе. Я легко считываю то, что он тактично замалчивает: все эти дни язасыпалагораздо раньше обычного.
– Рад, что тебе уже лучше, – просто говорит он, целуя меня в лоб. – Садись, я раскладываю завтрак по тарелкам. Чай, кофе?
– Давай чай с лимоном, – прошу его. – Спасибо!
– Да на здоровье, Ангелочек! – отмахивается он, выставляя передо мной тарелку.
Я заглатываю омлет, даже не пережевывая. Пока Женя заваривает чай, подчищаю тарелку и спрашиваю:
– У нас есть что-нибудь ещё? Может, бутер какой или булочка?
– Есть, – кивает Женя. – С тобой всё в порядке?
– Да. Я не заедаю стресс, если ты переживаешь об этом, Жень. Просто хочу есть. – обиженно вздыхаю и закатываю глаза. Я, может, три дня есть толком не могла, а теперь что, оправдываться? – Не беси, а? Лучше порадуйся здоровому аппетиту и цветущему виду и дай мне спокойно продолжить завтрак.
– Ладно-ладно! – смеётся он. Выставляет мясную нарезку и хлеб, режет кружочками огурцы и помидоры. Целует мою макушку. – Я переживаю за тебя, это правда. Но если ты говоришь, что с тобой всё хорошо, у меня нет поводов тебе не доверять, так? Ты ведь не стала бы от меня скрывать, если бы что-то беспокоило тебя, влияло на твоё самочувствие, да, Ангелин?
Язык чешется рассказать ему о беременности, но я прикусываю его. Нужно дождаться более позднего срока, мало ли что!
– Единственное, что меня беспокоит, так это то, что мои действия привели к гибели людей и теперь я не могу прижучить жирного таракана, который кормится с двух кормушек, прикидываясь хорошим ментом, – протягиваю я легкомысленно.
Шторм в глазах мужчины утихает, и он говорит:
– Хочешь, съездим куда-нибудь на выходные? Снимем домик, будем смотреть фильмы и лопать вкусняшки, погуляем на природе?..
– Звучит очень заманчиво, но я не могу, – отвечаю с сожалением. – Сегодня я должна присутствовать на приёме губернатора. Полковник меня сожрёт и не подавится, если я не притащу туда свой зад вместе с Власовым, но завтра я вся твоя.
– Приём губернатора, значит? – усмехается он, и я киваю. – Ну тогда желаю тебе хорошенько там повеселиться!
Однако перед тем, как повеселиться, я должна сделать ещё одно дело. Я говорю Жене, что отправляюсь в салон красоты, а сама вызываю такси до больницы, чтобы убедиться в реальности своего, так сказать, диагноза. По прошествии нескольких дней я не чувствую никаких перемен, и мне необходимо, как воздух, знать, что предыдущий доктор не ошибся и со мной всё действительно хорошо. Меня охватывает ужас, когда я начинаю искать какие-то признаки, но не ощущаю их.
В коридоре больницы я слишком поздно замечаю Машу, беременную подружку Гриши Румынского. А меня она узнаёт сразу и даже вежливо здоровается, не забывая наглаживать огромный живот. Сегодня я слишком отвлечена собственными мыслями, чтобы меня заботил этот факт, поэтому я здороваюсь в ответ и даже ради приличия интересуюсь её здоровьем. Дежурный разговор, который не откладывается в моей голове.
Я извиняюсь и тороплюсь в кабинет акушера-гинеколога. Пока рассказываю о своих проблемах, взгляд натыкается на самую верхнюю карту предыдущего пациента. Мария Андреевна Зотова. Гришкина любовь, что ли?