Личное задание
Шрифт:
Когда Громов и его спутник встали, Рокки моментально перестал изображать дрему и тоже вскочил на ноги. Следуя за мужчинами, как на поводке, он даже моргать старался пореже, чтобы не выпустить из виду смутно синеющую впереди рубаху своего господина.
Некоторое время они толклись возле джипа, принадлежавшего Мамотину, воспоминания о котором почти изгладились из сознания пса. Мужчины вязали петли на стальном тросе, расстеленном на траве. Одним концом они прикрепили его к заду джипа, завели вокруг столба и полезли с тросом в теплую воду, заставив всех окрестных
Возвратившийся на берег хозяин был мокрым, слегка продрогшим и почему-то веселым. Мимоходом склонившись над Рокки, он коснулся рукой его гладкой шерсти и забрался в джип. Пес вытянулся в одну тревожную линию – от вытянутого носа до кончика хвоста.
– Не волнуйся, – сказал ему Громов. – Никуда я не денусь. Некуда мне деваться, вот в чем дело. Понимаешь?
Еще бы не понять. Рокки находился точно в таком же положении. Успокоенный человеческим голосом, он опустил зад на землю и, поерзав немного, выбрал оптимальную позу для терпеливого ожидания. Издали его можно было принять за черное изваяние.
Джип ожил: озарился изнутри светом, зарокотал сдержанно, выбросил в ночь первую порцию едкого дыма. По мере того как набирал силу механический гул, Рокки всей шкурой, всем нутром ощущал усиливающееся напряжение. Зашуршали камыши, потревоженные натянувшимся тросом, разошлась вспоротая гладь ставка. И тогда собачьи уши уловили низкое гудение, словно кто-то тронул исполинскую басовую струну. Вау-ау-аууу. Звук становился все выше... выше... Нервы Рокки вибрировали в унисон.
Рррунг! Заставив его вздрогнуть от неожиданности, взревевший джип подпрыгнул на месте. Его передние колеса взмыли в воздух и, бешено вращаясь, вновь ударились об землю. Он то норовил встать на дыбы, то рыскал из стороны в сторону, как заарканенный жеребец. Во все стороны летела взрыхленная колесами земля и клочья измочаленной травы.
Воздух пропитался запахом бензина, разогретого металла и тлеющей резины. Р-рунг... р-рунг...
Рокки метнулся в сторону. Джип, нещадно пришпориваемый седоком, тяжело сдвинулся и неохотно пополз дальше. Трос уже не гудел – звенел. Пса обдало фонтаном земли, а, когда он закончил отряхиваться и чихать, прямо на него из воды надвигалась таинственная темная громадина. Оседлавший ее Ванька что-то кричал.
Рокки не бросился наутек. Он оставался на месте, пытаясь отпугнуть чудище свирепым оскалом и рычанием. Но потом все-таки пришлось пятиться, постепенно сдавая позиции под напором тупой, безжалостной мощи.
Когда чудище, полностью выбравшись на берег, неожиданно замерло, Рокки тоже остановился. Это было комичное зрелище: бензовоз, облепленный тиной, и хрипящий от ненависти пес, распластавшийся перед ним в угрожающей позе.
Но Громов, выбравшийся из джипа, не позволил себе даже намека на улыбку. Он знал, как болезненно реагируют на насмешки хозяев собаки. Тому, кто прослужил
– Ну что, Рокки, – окликнул он ротвейлера, – но пасаран? Они не пройдут, м-м?
Пес понятия не имел, о ком идет речь, но стремглав бросился к присевшему на корточки хозяину, надеясь, что успеет прикоснуться языком к его щеке. Громов распрямился секундой раньше и укоризненно напомнил Рокки, что терпеть не может телячьих нежностей.
– А вот я лично, – сказал приблизившийся Ванька, – за ласку все бы отдал. Это я теперь понимаю, каково без нее. Без любви и ласки скучно жить. Точно филин в дупле сидишь и глазами на людей лупаешь.
– У тебя есть Варя, – сухо напомнил Громов, сматывая трос в бухту.
– Ей теперь небось не до нежностей, – насупился Ванька.
– Сколько любви отдаешь, столько ее и получаешь. Арифметика простая. Проверь – сам убедишься.
– А вот вас, к примеру, любят?
Громов молчал так долго, что Ванька уже и ответа перестал дожидаться, залюбовавшись звездами. И невольно вздрогнул, когда за его спиной прозвучало:
– Я, брат, специалист по ненависти. А эта штука – как бумеранг.
– Что за бумеранг такой? – вырвалось у Ваньки.
– Займись-ка бензовозом, Иван. Водоросли его явно не украшают.
– А...
– А бумеранг – это то, что всегда возвращается обратно, – коротко бросил Громов и отвернулся, давая понять, что разговор на отвлеченные темы закончен.
Глава 28
По обе стороны баррикады
Было утро пятницы, и Итальянец шагал по театральному офису АОЗТ «Самсон» так размашисто, что сопровождавшая свита едва поспевала за ним. Иногда он неожиданно менял курс, и тогда идущие следом проскакивали мимо поворота, а потом всей гурьбой догоняли босса, толкаясь и наступая на ноги соседям.
Давно Итальянец не обходил свои владения, очень давно. Поменялся интерьер и штат сотрудников. Лично он не собирался знакомиться с каждым, но они должны были понять, с кем имеют дело.
– Ты! – Остановившись на пороге губерманской приемной, он наставил указательный палец на привставшую секретаршу.
Между ними было метра три, но она почти физически ощутила прикосновение ложбинкой между своими аккуратными грудками, упакованными в кружевной лифчик.
– Я? А в чем, собственно говоря...
– Сегодня останешься после работы. Драть тебя буду.
В трусиках секретарши сделалось горячо. Она не знала Итальянца в лицо, но сообразила, что этот незнакомый высокий мужчина с надменным выражением лица волен тыкать в нее и пальцем, и всем иным, чем пожелает. Разрумянившаяся от своих фантазий девушка охнула и выронила из рук чашку с остатками кофе.
А Итальянец уже шел дальше, изредка открывая на ходу дверь. Офисная публика заикалась при попытках ответить на самый простой вопрос. Тревожный шепот провожал босса на всем пути его следования по коридорным лабиринтам.